К сожалению, выстрел оказался смертельным- голова женщины раскололась и вся стена покрылась пятнами крови и кусками мозга.

Он развернулся и хотел прейти на другую сторону стола, что бы посмотреть, что произошло с летчиком и . . . умер.

Поляков разжал кулак и на пол упал кадык противника. В дверях, держа в каждой паре рук по трясущемуся старику, стоял Ага-Притор.

Почти сразу в дом ворвался Отон с инопланетной аптечкой в руках и резко остановился в растерянности.

Отон и Ага-Притор удобно расположились в кустах сирени у сарая и отлично видели все, что происходит в доме.

Когда Поляков вышел во двор с бутылкой коньяка, они очень обрадовались этому, тут же присоединились к другу и потихоньку потягивали напиток.

Появившуюся троицу местных представителей власти они заметили еще издалека но, угрозы от них не почувствовали. Дорогу указывала девочка, тут же убежавшая, как только мужчины прошли в дом.

Из обрывков разговоров следовало, что визитеры просто хотят проверить, что за гости появились в поселке и поэтому их беспрепятственно пропустили в дом.

Поляков остался на улице и наблюдал за пришедшими через окно, решив, что тут же вернется в дом, когда спросят про второго, сославшись на то, что выходил в туалет.

Когда человек в форме милиционера начал опускать ствол автомата, Иван почти успокоился и уже решил, что пора так же появиться и представить свои документы для проверки.

Ну а дальше . . ., дальше, все пошло совсем не так.

Поляков подошел к другу и проверил пульс. Пуля по касательной ударила в челюсть Дмитрия, от чего, вероятнее всего, кость треснула.

Если бы не мутация кожи, последствия оказались бы трагичными. Иван перевел взгляд на женщину. Тут не требовалось никаких познаний в медицине, что бы понять- даже инопланетные лекарства бессильны.

Удерживаемый Ага-Притором высокий старик находился в состоянии истерики и постоянно твердил на разные лады «черт и ведьма». Второй, явно относящийся к представителям Еврейского народа, наоборот, проявлял полное спокойствие и внимательно разглядывал Отона.

Поляков растолок таблетку из аптечки граберов и засыпал порошок в рот Пенкину, застонавшему от боли в потревоженной челюсти.

Иван повернулся к удерживаемым фарамоном старикам и обратился к тому, кто был адекватен.

– Что здесь произошло, и почему твой товарищ выстрелил?

 Старик еще больше погрустнел.

 - Я, конечно, глубоко извиняюсь, но по всем признакам к Афанасьевичу, без предупреждения, и очень не вовремя, пришла «белочка». И, сейчас, честно говоря, гладя на вот этих глубокоуважаемых граждан-товарищей, я сам подозреваю, что этот пушистый зверек уже забрался в голову старого и уставшего от житейской суеты еврея.

Поляков устало сел на лавку и знаком показал Ага-Притору отпустить говорившего.

Старик опасливо покосился на четырехрукого фарамона и, бочком протиснувшись мимо высокого существа с короткой голубой шерстью, подошел ближе к Полякову.

– Теперь будете нас убивать? Я, конечно, глубоко извиняюсь.

Поляков грустно улыбнулся и махнул рукой в сторону тела милиционера.

– Хороший человек был?

– Я с ним только сегодня познакомился. Кажется, человек был душевный.

– А этот, твой корефан, тот, что дружит с «белочкой»?

– Да Вы что, Афанасьевич очень хороший человек. Да и Анну Ивановну он очень уважал, даже, я конечно извиняюсь, можно сказать даже любил ее. Не могу понять, что его так внезапно накрыло.

Ага-Притор переместился на лавочку у печки, продолжая удерживать на весу старика, переставшего причитать но, продолжавшего часто и мелко креститься.

Отон, покосившись на все еще находящегося без сознания Пенкина, вытащил в сени труп милиционера, возвратился назад с ведром воды и тряпкой и начал замывать кровяные пятна на полу и стене.

Труп женщины друзья перенесли в спальню и уложили на кровать. Им хотелось, что бы Дмитрий, когда очнется, не видел сразу всего этого ужаса. Хотя, что может быть ужаснее увидеть труп родной матери, да и еще с расколотой головой.

Наконец Пенкин заворочался и открыл глаза.