По прошествии некоторого времени пригласили меня в московский монастырь – познакомиться с настоятелем на предмет литработы. Опять переживания – чем могу заинтересовать монахов, они там, поди, с духовным образованием, семинарию закончили, а то и Академию. На каком языке говорить будем? Откладывала я этот визит до последней возможности. Наконец, Зинаида, выпускница Свято-Тихоновского института, которая подготовила почву для встречи, буквально за руку потащила меня в монастырь.

Он оказался буквально в двадцати минутах ходьбы от моего дома… Нечасто, но я бывала в том районе и видела здание церкви. Снаружи она выглядела как обычный храм, только, конечно, требующий ремонта. Невозможно было и предположить, что внутри этой Троицкой церкви перекрытиями разделили ее на три этажа со множеством комнат, гардеробом и туалетами. Был там и склад, обитал мюзик-холл, наконец, вселился Московский академический симфонический оркестр, в алтаре находился кабинет его руководителя… Троицкая церковь стояла немного в стороне от монастырских зданий: понятное дело, почти центр Москвы, конечно, монастырские здания Советы сразу же отобрали. Но все это, слава Богу, было хоть и в недалеком, но в прошлом, церковь и уцелевшие монастырские строения вернули верующим.

Мы обошли вокруг церкви, чуть поплутали во дворах и, наконец, увидели двухэтажный, затерянный среди современных добротных многоэтажек церковный дом. Ничего примечательного, кроме того, что дом приводили в порядок: во дворе – бетономешалка, строительный мусор, разоренный старый сарай, горка чурбанов из спиленного дерева… Мы зашли внутрь старинного здания с метровыми стенами, одолели уже отремонтированные лестнички и переходы, постучали в новую дверь с молитвой: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя грешнаго». И услышали: «аминь», на монашеском языке – «входите».

В небольшом, с иконами, кабинете за письменным столом сидел монах. Не ожидая увидеть такого молодого настоятеля, я по-светски, как-то глупо поприветствовала:

– Здрасьте! Вот… принесла… показать свои книги.

– Прекрасно, – бодро ответил он. – С надеждой посмотрим.

Перекрестившись, стала я вытаскивать из рюкзачка книги и складывать на столе. Настоятель говорил с моей знакомой. Я искоса посматривала на них. Разговор, как показалось, был ни о чем: как тот да как этот поживает, да поедут ли весной на Афон, да как трудно со спонсорами, которые сначала обещают, а потом ищи ветра в поле… Попроще бы ремонт делали, подумала я, не разбегались бы спонсоры. Это было мое первое, почему-то негативное впечатление. Наконец, настоятель, благословив, отпустил Зинаиду. Кивнув в окошко, он с гордостью произнес:

– Видели, сколько уже отремонтировали? – и удивился, увидев стопку выложенных мною книг. – Это всё ваши книги?

– Ремонт у вас да… в самом разгаре, – подыскивала я слова. – Это не все, часть…

– Надеюсь, благая, – улыбнулся настоятель. – Похвально…

Я никак не могла попасть в нужную тональность разговора и сказала, наверно, глупость:

– Помрем – узнаем, благая ли… Не знаю, какие вам показывать – роман или про святых…

– До смерти, конечно, мы ждать не будем… – пообещал молодой настоятель, полистав некоторые книги. – Прекрасно. Трудиться придется много.

– Испугали работой трудоголика! – усмехнулась я.

– Святые отцы говорят, что везде должно наблюдать меру и правило, – с расстановкой ответил отец настоятель, желая преподать духовный совет.

– Если бы кто-то сидел рядом и все время эту меру отмерял… – вздохнула я, прикидывая, сколько ему лет: двадцать пять или тридцать? Пусть поживет еще на свете, а потом советует женщине, которая в матери ему годится, подумала я.

Кивая на обложку моей «Прекрасной Натали», он спросил:

– О ком это? О жене Пушкина?

Подобная осведомленность настоятеля обнадеживала.

– Да, о Наталье Гончаровой-Пушкиной-Ланской.

– Прекрасно, – задумчиво, глядя мне в глаза, повторил настоятель. Наверно, на моем месте он надеялся увидеть какую-нибудь пожилую, толстую, седую тетю, одним словом, православную писательницу. Я была полной противоположностью.

– Вам оставить почитать эти книги? – спросила я.

– Нет, читать некогда, – твердо ответил он. – Доверяю отзыву Зинаиды. А вот скажите, есть ли в вашей книге упоминание о переписке Пушкина и святителя Филарета, митрополита Московского?

От знания настоятелем подобных тонкостей из жизни поэта я просто оторопела.

– Вы филолог по образованию? – с удивлением спросила я.

– Нет, конечно. Так-таки есть переписка?

– Обижаете, – воскликнула я. – Как же без нее!

– А вы знаете, что свой стихотворный ответ святитель писал именно здесь, – сказал настоятель.

Я сначала даже не поняла, о чем речь.

– Как здесь?

– За стеной, – указал он, – находился его рабочий кабинет.

– Да вы что… – только и смогла ответить я, ибо, надо признаться, ничего не знала о Подворье Сергиевой лавры, где находилась.