Но дойти до двери я не успела. Громкий и властный женский голос, последовавший за звуком открывшейся двери, вопросил:

– Куда?!

Я так и замерла на полпути.

– Э-э-э… учиться?

Почему-то перед мамой Клэя я себя чувствовала, как перед собственной.

– Никакой учебы, – отрезала та. – Лекарь объявила карантин.

– Зачем?! – хором спросили мы с Элис.

– У него же воспаление. Зачем карантин?

– Ты меня спрашиваешь? Не знаю, но никого не впускать и не выпускать. Давай, заходи обратно. Элис, милая, тоже можешь зайти, но три дня – ни ногой из комнаты.

Я впервые в жизни видела, чтобы человека так быстро сдуло в неизвестном направлении!

– Это тебе, Клэй. – Госпожа Сероглазая поставила слева, на столик у кровати, графин с морсом.

Потом обошла кровать и поставила такой же у моей стороны.

– Это тебе, Вил.

Я вздохнула. Ненавижу клюквенный морс! Сколько можно его пить? Второй графин, а время только близится к вечеру. Если не усну сейчас, умру, превратившись в гигантскую клюкву.

– Температура?

Мать Клэя забрала у меня изо рта градусник и удовлетворенно кивнула. Температура Клэя ее не устраивала, но она давала ему какое-то зелье, и мне казалось, кашель стал чуточку меньше. Это радовало, но соображения я свои решила оставить при себе. Зелье давали и мне для профилактики, но в меньшем количестве.

– Ну и кому ты заплатил за этот карантин? – прошипела я, когда мы сидели, давясь морсом.

– Инеевая, – Клэй закашлялся, – хватит, может? Мне вообще не до пикировок с тобой.

Вот как-то… я даже прониклась. Он выглядел таким уставшим, что не хотелось на него ругаться. Вот только…

– А почему ты всегда кашляешь, когда я задаю неудобные вопросы?

И Клэй… да, он закашлялся! Причем явно издеваясь. Захотелось взять и сделать ему что-то очень нехорошее. Однако судьба все сделала сама. Мать Клэя, пока мы хлебали морс, собиралась на ужин.

– Я заказала, вам прямо сюда принесут, как закончится ужин внизу. Отдыхайте пока.

Ее совсем не смущало, что мы валяемся на одной кровати. Удивительная женщина!

– Мам, – Клэй даже улыбнулся, – иди домой, мы в порядке. Отлежимся, зелье допьем, лекаря вызовем, в академию выпишемся. Незачем тут сидеть.

– Размечтался! – отрезала Сероглазая. – Знаю я, как вы будете лечиться. Нет уж, поживу у вас, раскладушку мне уже обещали принести к ночи. Я тебя уверяю, Клэй, под моим руководством вылечишься быстрее, и Вил не заболеет.

Когда дверь за женщиной закрылась, я повернулась к Клэю и проорала ему прямо в ухо:

– Бу-га-га!

Он презрительно фыркнул и отвернулся. Да, не ожидал Сероглазый такой подставы. Лекарке он, может, и заплатил за этот псевдокарантин, но мать в дело вмешалась совершенно некстати. И жить теперь три дня под ее присмотром, и даже меня достать не удастся.

Мстительно хихикая, я тоже решила поспать. Что еще оставалось делать, свет-то Клэй погасил.

Радость длилась недолго. Клэя знобило – повышалась температура. Кашлял он все равно страшно. Мой вздох в комнате прозвучал слишком громко. Ладно, признаем, я виновата. Несмотря на то что он подставил меня с этим карантином, я виновата в том, что он заболел.

От полноты чувств я даже повернулась к парню лицом, но тот уже, мне показалось, спал. Я не удержалась и быстро коснулась губами горячей кожи между лопаток. Бедный, устал. Права Элис, мы постоянно друг друга калечим. Теперь вот оба расхлебываем последствия собственной неадекватности. И почему мы не можем, как все люди, ссориться и мириться без членовредительства.

Размышляя над загадкой наших отношений, я не заметила, как обняла Клэя и начала засыпать. А когда заметила, решила оставить все как есть. Да, по-прежнему страшно, что слабость к Сероглазому ничего хорошего не принесет, но…

Я уже упоминала, что драконы если и влюбляются, то серьезно?

Не знаю, как и когда Клэй умудрился заплатить лекарке за этот карантин, но явно прогадал. Его мать крутилась вокруг нас круглые сутки, обеспечивая комфорт, лечение и… целомудрие. Клэй явно злился, причем неизвестно на кого: на себя за оплошность, на мать за навязчивость или на меня за шуточки и довольное выражение лица.

А что я? Мы с госпожой Сероглазой вполне поладили. Она была умной женщиной, знала массу интересного, с ней было здорово болтать. Я-то не болела. Пока Клэй отсыпался, мы провели много часов за чаем или с моими заданиями. Пожалуй, впервые за последние годы я чувствовала такую заботу.

Температура у Клэя начала спадать только на третье утро, и одновременно с этим проснулись вполне мужские инстинкты. Как же, я рядом лежу! Или сижу. Или хожу.

Хотя сколько бы я ни издевалась над Клэем и ни болтала с его матерью, ее присутствие и впрямь немного напрягало, потому что Клэй чувствовал, что я готова сдаться, и шел в атаку особенно рьяно. Причем чем легче ему становилось, тем больше он хулиганил.

На третий день, когда госпожа Сероглазая пошла обедать, он направился в душ.