Кстати, а ведь нам предстоит еще и обратный путь. Вдруг королевский наместник потребует, чтобы я делом подтвердила готовность принадлежать ему всецело?!

Но развить эту мысль я не успела. Кеймон вновь бережно накинул на мои обнаженные плечи пальто с пушистым меховым воротником, затем ловко и без малейшего усилия подхватил меня на руки и сбежал по ступенькам крыльца к саням, темный силуэт которых едва угадывался за белой мглой продолжающегося снегопада.

Минута-другая – и я уже сидела в прохладной тьме крытой повозки. Спустя несколько секунд Кеймон тяжело опустился на лавочку рядом со мной и совсем по-хозяйски обнял меня за плечи. А под низким потолком повозки затеплилась слабая искорка, разгоняющая мрак.

Я услышала, как кучер прищелкнул языком, и сани мягко тронулись с места.

Некоторое время было тихо. Повозка опять плыла сквозь белую мглу. Плотная стена снегопада глушила любые звуки спящего города, что придавало нереальности происходящему. Поэтому казалось, будто я угодила в какой-то затянувшийся кошмар.

Мыслями я невольно обратилась к тем страшным откровениям, что вывалили на мою голову Абальд и Хельга. Не могу поверить, что весь этот кошмар устроила моя родная сестра! А все из-за зависти ко мне и ненависти к матери! Нет, я согласна, что Ардали Артьян поступила очень несправедливо по отношению к своей старшей дочери. Наверное, она боялась держать девочку в доме, поскольку рано или поздно, но кто-нибудь из слуг обязательно бы заметил ее удивительное сходство со мной. И все-таки Ардали обязана была придумать какой-нибудь выход. Нельзя было выгонять Хельгу прочь!

– По всей видимости, у бога-пасынка свое мнение на этот счет, – вдруг проговорил Кеймон, явно тем самым завершив какое-то свое внутреннее рассуждение.

Я удивленно взглянула на него. О чем это он?

– Помнишь, что случилось с телами Хельги и Абальда? – пояснил он, заметив недоумение на моем лице.

Я выразительно поморщилась. По-моему, забыть такое просто невозможно! Они же разлагались на глазах! Такое чувство, будто мрак пожирал их, слизывал плоть, оставляя после себя лишь кости.

– Без магии в этом деле точно не обошлось, – продолжил Кеймон. – Когда мой дядя убеждал меня примкнуть к ним, то уверял, будто эти обряды не имеют никакого отношения к служению богу-пасынку. Мол, наши души останутся при нас, ни о каких сделках с демонами и речи не идет, поэтому ничего бояться не стоит. Я сомневался – как это? Убийства мы будем совершать во славу тьмы, но нам за это ничего не будет? Как-то с трудом верится, согласись. А как же принцип высшей справедливости? Но дядя лишь смеялся над моими опасениями. Хотел бы я, чтобы он присутствовал в момент смерти Абальда и этой нервной истерички! Какой небылицей мой дядя бы попытался объяснить то, чему мы стали свидетелями?

Я невольно посмотрела в противоположную стену повозки, за которой на облучке располагался кучер. Тишина вокруг царила такая, что я слышала, как падал снег. Наверняка кучер слышит наши разговоры, как прежде он слышал мои крики о помощи. Наверное, Кеймон всецело доверяет ему!

– Не беспокойся о кучере. – Кеймон усмехнулся, без особых проблем догадавшись, о чем я сейчас задумалась. – Он слабоумный, к тому же немой. Экипажем правит исправно, лошадей обожает. Но говорить не умеет, только мычит и слюной брызгает. Тупое бессловесное животное, правда, всецело преданное мне.

И опять я поморщилась, покоробленная развязным тоном королевского наместника. Но он не заметил моей реакции на свои слова. Вместо этого он обратил задумчивый взор в окно, за которым танцевали крупные пушистые хлопья непогоды.

– Почему Хельга и Абальд называли твоего дядю Вейром, а не Аргасом? – немного осмелев, задала я вопрос.

– Вейр в переводе с какого-то древнего языка означает «Породитель тьмы», – отозвался тот. – Им это показалось забавным. К тому же в Хельоне не так много Аргасов. Случайно вырвавшееся имя могло породить ненужные подозрения. Эта троица неплохо спелась за долгие годы совместного существования.

– Да уж, – пробормотала я, вспомнив жуткий рассказ Абальда и Хельги про их преступления.

– Если тебе интересно, то я не имел никакого отношения к убийству твоих родителей, – проговорил Кеймон, кинув на меня быстрый внимательный взгляд. Криво ухмыльнулся. – По правде говоря, я действительно верил, что твой отец – государственный изменник. Уж больно убедительные доказательства состряпал мой дядюшка. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, если учесть его более чем близкие отношения с твоей матерью.

Я болезненно скривилась. О да, очень нелегко смириться с такой правдой о моей матери! Подумать только, я ничего о ней не знала! Даже ее истинный возраст оказался сюрпризом для меня, что уж говорить о наличии у меня старшей сестры!

– Уже позже, когда твоих родителей похоронили и немного схлынул азарт удачного расследования, я принялся задаваться вопросами, – продолжил Кеймон. – Как ни старался дядя, но он все-таки оставил несоответствия. Да, они были крошечными, почти незаметными, но все же в совокупности рождали чувство, будто что-то не так. Общественное мнение гласило, что твой отец передавал государственные тайны на сторону, потому что желал отомстить королевскому наместнику за то, что тот забавлялся с его женой. Но Ардали, уж прости за откровенность, всегда вела свободный образ жизни. И граф Грегс Артьян всегда смотрел сквозь пальцы на ее измены. Думаю, что он испытывал своего рода болезненное наслаждение, представляя свою жену в объятиях других. В мою бытность следователем я порой встречался с такими извращенцами, которые сами подкладывали своих жен и дочерей в постели друзей, а потом украдкой наблюдали за их развлечениями.