– Ага, значит, эта штука все же могла зарыться в землю, – сказала Лакост. – Так оно и случилось?

– Видимо, – ответил старший инспектор, глядя на Лакост, которая подобрала монетку и протянула ему. – Когда я ставил этот эксперимент в первый раз, то стоял на коленях, близко к земле. Но если она упала во время убийства, то с большей высоты – тот, кто его выронил, стоял. Жетон набрал б'oльшую скорость. Я думаю, что, когда убийца схватил ее за шею, она чисто рефлекторно раскинула руки, и жетон выпал, а пока летел до земли, набрал достаточную инерцию, чтобы зарыться вглубь.

– Так он оказался под землей, и мы его не заметили, – подытожила агент Лакост.

– Oui, – сказал Гамаш и развернулся, собираясь уходить. – И это означает, что Лилиан Дайсон должна была держать жетон в руке. Вопрос: зачем ей нужно было стоять в этом саду, держа в руке жетон новичка Общества анонимных алкоголиков.

Однако Бовуар подозревал, что на уме у шефа было что-то еще. Мысль о том, что он, Бовуар, облажался. Он должен был найти этот жетон, а получилось так, что его нашли эти четыре сумасшедшие женщины, поклонявшиеся палочке. В суде это будет выглядеть не очень хорошо для всех них.

Женщины ушли, ушли полицейские. Ушли все, и Питер с Кларой наконец остались одни.

Питер обнял Клару, крепко прижал к себе и прошептал:

– Я весь день ждал, чтобы сделать это. Я слышал про рецензии. Фантастика. Поздравляю.

– Хорошие рецензии, правда? – сказала Клара. – Ура-а-а! Ты можешь себе такое представить?

– Ты шутишь? – спросил Питер, освободился от ее объятий и прошел по кухне. – Я ни минуты не сомневался.

– Да брось ты, – сказала Клара. – Ведь тебе мои работы даже не нравятся.

– Нет, нравятся.

– А что тебе в них нравится? – подначивала мужа Клара.

– Ну, они красивые. И ты использовала почти все имеющиеся краски.

Он с головой залез в холодильник и выбрался оттуда с бутылкой шампанского в руках.

– Отец подарил мне эту бутылку на двадцать первый день рождения. Он сказал, чтобы я открыл ее, когда добьюсь громадного личного успеха, и отпраздновал это событие. – Питер сорвал фольгу с горлышка. – Вчера, перед нашим отъездом, я положил ее в холодильник, чтобы мы могли выпить за тебя.

– Нет, Питер, погоди, – попыталась остановить его Клара. – Мы должны ее сохранить.

– Для чего? Для моей собственной персональной выставки? Мы оба знаем, что ее не будет.

– Будет. Если это случилось со мной, то…

– …может случиться с кем угодно?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я правда считаю, что мы должны подождать.

Пробка хлопнула.

– Поздно, – сказал Питер, улыбаясь во весь рот. – Пока тебя не было, нам звонили.

Он аккуратно налил шампанское.

– Кто?

– Андре Кастонге.

Он протянул ей бокал. Позже будет достаточно времени рассказать обо всех других звонках.

– Правда? И чего он хотел?

– Хотел поговорить с тобой. С нами. С нами обоими. Sant'e [49] . – Питер взял свой бокал и чокнулся с ней. – И прими мои поздравления.

– Спасибо. Ты хочешь с ним встретиться?

Бокал Клары замер в воздухе, не дойдя до губ. Она ощущала пьянящий дух пузырьков шампанского. Наконец выпущенных на свободу. Как и она, пузырьки долгие годы, десятилетия ждали этого мгновения.

– Только если этого хочешь ты, – ответил Питер.

– А мы можем подождать? Пока все не уляжется немного?

– Как скажешь.

Но она услышала разочарование в его голосе.

– Если ты настроен, то мы можем с ним встретиться. Почему нет? Он ведь сейчас здесь. Очень даже можем.

– Нет-нет, все в порядке. – Питер улыбнулся. – Если у него серьезное предложение, он подождет. Нет, Клара, правда, теперь твое время блистать. И этого у тебя не отберет ни смерть Лилиан, ни Андре Кастонге.

Пузырьки все поднимались из бокала, и Клара спрашивала себя, выпрыгивают ли они сами по себе или их пришпоривают крохотными, почти невидимыми иголочками вроде той, какой сейчас воспользовался Питер. В тот момент, когда они пили за ее успех, напомнил ей о смерти. Об убийстве в их саду.

Она поднесла бокал к губам. Но продолжала смотреть на Питера, который вдруг показался ей каким-то бестелесным. Словно пустым. Немного похожим на пузырь. Улетающий пузырь.

«Я всю жизнь плыл туда, где не видно дна, – подумала она, выпивая шампанское, – и не рукой махал, а тонул».