Шрифт:
Начинается молебен, на ектинье [73] возглашаются многие лета самодержавной императрице Екатерине Алексеевне и наследнику ее великому князю Павлу Петровичу.
Меж тем к казарме Преображенского полка подскакал конный гвардеец и закричал толпящимся солдатам:
— Что ж вы рты пораззявили? Голштинцев ждете? Ступайте к матушке в Зимний дворец. Ей все уж присягнули.
Солдаты кинулись разбирать свои ружья, заряжать их, побежали толпой на плац. Там стоял мрачный майор Текутьев.
73
Ектенья — в Православной Церкви — молитва, входящая в состав каждого богослужения, провозглашаемая обычно дьяконом и содержащая просьбы, обращенные к Богу. По своему происхождению ектенья — род колдовского заклятья, и всем своим содержанием она приучает верующих к мысли о полной зависимости человека от Бога.
— Ваш бродь, командуйте, куда идти.
Майор молчал. И тут кто-то крикнул:
— Братцы, по Литейному гренадеры идут! Айда за имя!
Перед гренадерской ротой появился на коне майор Воейков с обнаженной шпагой.
— А ну стой, сукины дети!
Однако рота продолжала идти, словно и не было команды.
— Вы что, мать вашу! Не подчиняться?!
Он поскакал, размахивая шпагой, ударил ею по штыкам. И тут гренадеры кинулись на него. Конь, уколотый кем-то штыком, кинулся к Семеновскому мосту. Воейков, видя, что и там толпятся солдаты, спасаясь от бегущих за ним гренадер, направил лошадь по грудь прямо в Фонтанку. Гренадеры в воду не полезли, обругав майора, побежали догонять товарищей.
А Екатерина была уже в новом каменном Зимнем дворце, где собрался Синод и почти весь Сенат. Царило радостное оживление. Решалось все быстро и единогласно:
— Надо манифест, ваше величество! И присягу.
— Я согласна, — сказала Екатерина и, осмотревшись, увидела Теплова. — Григорий Николаевич, пожалуйста.
— Слушаюсь, ваше величество, — отозвался с готовностью Теплов.
А меж тем Измайловский и Семеновский полки окружили дворец, поставили везде караулы. Прибывшим последними преображенцам весело пеняли:
— Проспали, сони.
— Так мы ж не нарочи. Офицеры упирались.
— А вы б их под арест.
— Вон взяли четверых, пусть матушка судит.
Когда императрице доложили, что и вся конная гвардия перешла на ее сторону, она спохватилась:
— Господи, а где же принц Георгий? — И, обернувшись к Орлову, попросила: — Григорий Григорьевич, пошлите к принцу Георгию, кабы беды не случилось. Скажите своим, чтоб не вздумали обижать, я запрещаю.
Опоздал запрет матушки-императрицы. Конногвардейцы уже хозяйничали в доме своего главнокомандующего. Завидев въезжающих во двор гвардейцев, принц смекнул, в чем дело, и крикнул денщику:
— Меня нихт! — и бросился в какой-то чулан, зарылся в пыльном тряпье.
Денщик, будучи тоже голштинцем, не выдал хозяина. Но гвардейцы попросту начали грабить дом принца, забирая, кому что нравится, и, лазая по кладовкам и чуланам, наскочили на принца.
— Ребята, а вот и дракон наш!
— А ну тащи его сюда на правеж!
— Меня не трогаль, — лепетал испуганный принц Георгий. — Я есть кароший человек… Я вас любиль есть…
— Слышь, ребята, он нас любил! — ржали жеребцами гвардейцы. — Экзерцициями замучил, гад.
— Мы тебя тоже любиль… Скидавай портки!
И когда прибыли к дому принца посланцы императрицы, гвардейцев уже и след простыл, а сам его высочество, всклокоченный и избитый, сидел посреди разграбленной залы, лепеча жалко:
— России есть плёх… люди есть звиерь…
В Зимнем дворце шли беспрерывные совещания по закреплению результатов переворота.
— Надо послать в Кронштадт адмирала Талызина с манифестом.
— Иван Лукьянович, вы передадите вице-адмиралу Полянскому рескрипт о восшествии на престол ее величества Екатерины Алексеевны и примите от гарнизона присягу на верность ей. Зачтете указ, никаких военных действий не предпринимать и приказов бывшего императора не исполнять.
Явившаяся в Зимний дворец Дашкова сказала:
— А румянцевский корпус? Петр может вызвать его на помощь.
— Неужели Румянцев поддержит его? — усомнилась Екатерина.
— Его же назначил Петр, он ему присягал. Все может случиться. Он наверняка привержен Петру.
Тут же под диктовку Екатерины Теплов строчил указ для отправки в Кенигсберг генерал-поручику Панину [74] .
— Петр Иванович, — диктовала Екатерина, — мы вступили сего числа благополучно на самодержавный престол всероссийский, ведая вашу ревность и усердие к нам, жалуем вас полным генералом и повелеваем принять корпус, состоящий под командой Румянцева, а получа сие, немедленно возвратиться в Россию…
74
Панин Петр Иванович (1781–1789) — генерал-аншеф, младший брат Н. И. Панина. Участник Семилетней войны. Командовал войсками, действовавшими против Пугачева.
Тут же были написаны и отправлены указы Чернышеву, Салтыкову и рижскому генерал-губернатору Броуну, в которых сообщалось о случившемся и приказывалось соблюдать мирный договор с Пруссией и не исполнять никаких приказов «…невзирая ни на чье достоинство и ни от кого, кроме что за нашим подписанием, никаких повелений не принимать».
Потом явился молодой высокий унтер-офицер.
— Ваше величество, гвардия желает видеть вас.
— Как звать тебя, сынок? — спросила Екатерина, ласково потрепав румяную щеку молодца.