– Опасность есть всегда, – тяжело вздохнул Лузовский. – Она может просто исходить из других источников, это понятно?

Фрэнк кивнул.

– Так точно.

– Вот и хорошо, – сказал Игорь Петрович. – Отправляйся на встречу с группой прямиком к объекту X. Сколько нужно время, чтобы добраться туда?

– Месяц, плюс минус пару дней, – сказал Галахер. – Это с использованием инопланетной технологии наших друзей из ассамблеи.

– Естественно, – сказал Лузовский. – Я лично посещу это место, как только все будет готово. Поэтому, прошу тебя, Фрэнк, подготовить все к моему прибытию, чтобы все в лучшем виде. Ты же понимаешь, мне потом главному докладывать.

– Так точно сэр, – сказал он. – Все будет в лучшем виде.

Настроение было паршивым. И это не смотря на то, что я сидел в удобном кресле, пристегнутый ремнями безопасности, на борту космического корабля, а не остался на Каратаке. Красивое блестящее судно, длинный вытянутый цилиндр с широкими, раскладывающимися телескопическими крыльями. Он мог одинаково хорошо маневрировать как в атмосфере, так и в космосе, где крылья не использовались, а втягивались в корпус. Кораблик, надо сказать, гораздо просторнее моего. Сидонцы вообще любили большие вещи, машины и строения. Стремление к гигантизму являлось характерной чертой этой расы. Возможно, это как раз объяснялось небольшой продолжительностью их жизни, и они стремились создавать большие строения, чтобы оставить память о себе. После того, как на моих глазах рухнул миф об абсолютной надежности наших технологий, я оказался полностью опустошенным внутри. Из-за этого взрыва нам пришлось в срочном порядке доставать новый корабль и быстро корректировать наши планы. Пришлось одалживать корабль у Корта. Сидонец конечно же высказался против, но Виктор намекнул, что в случае чего он может забрать себе его долю, чего вполне хватало на покупку нового корабля и Корт смирился.

Надо сказать, технологии у сидонцев оставались примитивными. Ни о каком слиянии бортового компьютера с нервной системой пилота здесь и речи не шло. Большинство команд и само управление велось вручную, а компьютер мог выполнять самостоятельно только простейшие команды. Привыкший к своим родным технологиям, я вряд ли смог бы быстро разобраться с этой штуковиной, но мне повезло, что Виктор отлично управлялся с такими машинами. Надо признать, что совет моего брата о поиске Рксу оказался очень полезным. Мне действительно повезло с ним и это внушало оптимизм. Еще больше радовало то, что мертвая планета, ставшая раем для торгашей, перекупщиков и жуликов со всей галактики, с отвратительным местным населением осталась позади. Сквозь прозрачный металл кабины пилота корабля проглядывал космос, зияющая чернота, усыпанная бесчисленным количеством звезд.

Я сидел в кресле второго пилота, передо мной расположилась архаичная кнопочная консоль и аналогичные рычаги штурвала. Рядом со мной на капитанском кресле сидел землянин, и одной рукой держась за штурвал, что-то нажимал на своей консоли другой. От Каратака мы пока отошли недалеко всего на десять миллионов километров и еще даже не покинули его систему.

– Что ты делаешь? – спросил я Рксу.

– Ввожу координаты для перехода на гиперскорость, – сказал он. – Кстати, не отстегивайся от кресла, не знаю как на ваших кораблях, на этом переход штука не из приятных.

– Что за рухлядь этот корабль.

– Торнео, – сказал землянин.

– Что?

– Он называется «Торнео», – пояснил Виктор. – На сидонском это означает «стремительный».

– Лучше бы он таким и оказался, – тяжело вздохнул я.

– Не переживай, сидонцы умеют строить корабли, я знаю, – сказал землянин. – Лучше подумай о том, почему твоя сфера взорвалась.

– Это не укладывается у меня в голове, – сказал я. – С самого детства я привык во всем доверять нашей технике. Никаких проблем с ней не бывало, это просто факт.

– И на старуху бывает проруха.

Я недоуменно уставился на него.

– Так у нас говорят. Если отпадает версия технической неисправности, можно подумать о другой. А вдруг корабль заминировали?

Я на мгновение задумался, а Виктор закончил ввод данных и на небольшом табло высветились цифры обратного отчета. Двадцатиминутная готовность до прыжка.

Мины. Я представил, как кто-то устанавливает на борту корабля мину. Причем не просто взрывное устройство, а запрограммированное на срабатывание через несколько секунд после старта. Это являлось абсолютно невозможным. Если бы корабль подвергся внешнему воздействию, бортовой компьютер сразу доложил мне об этом, как только я коснулся шара управления. Нет, здесь что-то другое. Я закрыл глаза и начал еще раз прокручивать в памяти последние мгновения до старта. Вот мы с Виктором выходим на площадку космопорта, смотрим на мой корабль, и ко мне подлетает робот. Я назвал ему регистрационный номер и услышал его доклад…

– Пищевые рационы! – почти вскричал я.

– Чего?

– Перед стартом на мой корабль доставили пищевые рационы, – сказал я.

– Где ты закал их?

– В отеле, где ты меня нашел.

Виктор усмехнулся.

– Тогда все ясно.

– Те двое, что напали на нас?

– Скорее всего. Вопрос в том кого они представляют, местные власти, различного рода криминал или еще кого-то. Пока это не определено мы не можем ничего знать наверняка. Зато, если узнаем, нам станет ясно, кто стоит за исчезновением Сендора и за нашими проблемами.

Цифры на табло тем временем изменились, и до прыжка оставалось немногим более десяти минут. Мы молча смотрели на космос вокруг нас. На бесконечное множество звезд, таких далеких и холодных, но вместе с этим ярких. Вид космоса и бесконечной вселенной всегда успокаивал и делал мысли сосредоточенными и умиротворенными. В этом схожи все расы. Дома на лирии в нашем религиозном культе была даже особая медитация. Ее проводили при космических перелетах в нашем секторе космоса, да и у многих других цивилизаций галактики такие практики использовались для укрепления психического здоровья.