Он выглядел послушным, немного приторным, но не настолько, чтобы вызывать отвращение. Подобное поведение хозяина дома было в диковинку, но его подопечные быстро ко всему привыкали.

– Ты ведь не делала этого со мной, правда? – шёпотом поинтересовался Сатурн.

– Симптомы у вас схожие, но у тебя всё естественно, – так же тихо ответила Дарья.

– Клянёшься?

– Твоей девственностью.

– Тогда я спокоен. – Он выдержал её взгляд и улыбнулся. Она ответила.

И поймала себя на мысли, что ей нравится улыбаться Сатурну. Который стал ей другом, затем – больше чем другом, но не скрывал, что хочет большего. Ей нравилось, что она в нём не ошиблась.

И ещё Даше нравилось, что перед Сатурном она не испытывала чувства стыда за вчерашнее. Перед Виктором – да, остатки их отношений требовали такого, а перед Сатурном – нет. И перед другими ребятами – нет. Она сама рассказала им всё на ночной встрече: ровно, без эмоций и подробностей, рассказала, но не устыдилась.

Потому что они – понимали. Каждый из них понял, что произошло.

А Виктор – нет…

– Проходите, располагайтесь. – Никогда ещё Бранделиус не был столь услужлив. – Я приготовлю напиток…

– Дорогой, ты не против, если Карина и Марат тебе помогут? – мягко поинтересовалась Даша.

– Конечно, нет! – рассмеялся Антон Арнольдович. – Пойдёмте, я с удовольствием расскажу, как его готовить.

– Отлично!

Троица отправилась в кабинет – именно там Бранделиус держал ингредиенты для их таинственного питья, улыбающийся Сатурн подошёл к бару и по-хозяйски плеснул себе виски, а усевшийся в кресло Герман посмотрел на Дашу:

– Кстати, а где на самом деле Виктор?

«Не из каждого полена получается Буратино!»

Боже, это сказала она! Она!

Дарья!

Полено! Буратино…

Сказала про него!

Слова ранили сильнее клинка. Резали не тело – душу, и делалось безумно больно. Непреходяще больно, потому что тело можно успокоить мазями и таблетками, а душу – только другим словом. Или временем.

Но времени прошло мало, а подходящих слов не находилось. Невидимые раны кровоточили и мешали Виктору думать, затемняя разум обидой.

«Где она сейчас? Куда отправилась? К кому?»

Узнав о детективе, Даша сразу же предложила позвонить остальным членам команды и собраться на экстренное совещание. Громов запротестовал, указывая, что сейчас самое разумное – сотрудничать с…

«С кем?» – презрительно осведомилась девушка, и Виктор не нашёл ответа.

Он поверил детективу, потому что хотел верить, но Даша стала другой – почувствовавшей силу, – и ей требовались не только слова, но и доказательства.

И то, что случилось дальше, Громов вспоминал с некоторым стыдом: он не сдержался. Они начали препираться, всё жарче и жарче, и в какой-то момент напряжение последних дней прорвалось: сорвавшийся Виктор признался в том, что до сих пор не обрёл сверхъестественные способности и не чувствует силу. Ждал сочувствия… Ждал? Да, наверное, ждал. Хотел сочувствия, но Даша отреагировала на удивление равнодушно: «Почему молчал?»

Как ей ответить? Потому что было стыдно? Потому что боялся?

Громову на самом деле было стыдно, он действительно боялся потерять Дашу, но ответить честно – значило расписаться в собственной слабости, и раздражённый Виктор не нашёл ничего лучшего, чем грубить. Девушка не осталась в долгу, и жаркое к тому моменту препирательство едва ли не молниеносно переросло в жуткий скандал, который закончился тем, что Даша оделась и ушла.

Куда?

Она не ответила. И её телефон не отзывался.

Опомнившийся и сообразивший, что натворил, Виктор стал лихорадочно звонить девушке, надеясь извиниться, попросить прощения, упасть в ноги… Напрасно.

Едва не сошёл с ума от отчаяния, но позвонил Марат, сказал, что Герман срочно собирает всех у Сатурна. Приезжай. Назвал адрес.

Громов, естественно, поехал, но подниматься в квартиру не стал, поставил машину так, чтобы видеть подъезд, и принялся ждать. Примерно через час вышли Рыжий, Марат и Карина, уселись в «Субару» и уехали. Даши с ними не было. И ещё двадцать минут из подъезда никто не выходил, а потом свет в окне на пятом этаже погас.

И на душу Виктора опустилась тьма.

И он вспомнил ощущение полнейшего одиночества.

И понял, что это случилось – он остался один.

Неужели в этом и заключалась его удивительная сверхъестественная способность – терять то, что действительно дорого?

Неужели?

Он хотел подняться, ворваться в квартиру, но представил, как это будет выглядеть со стороны, представил – ярко представил! – в каком виде обнаружит Дашу, и не стал никуда врываться. Уехал… На половине дороги опротивел себе, назвал слизняком, трусом, кретином, развернулся через две сплошные – к счастью, не попал на глаза полицейским, – рванул обратно, но во дворе снова «сдулся», походил у подъезда и уехал. На этот раз – совсем.