– А Мата Хари?

– Так она там на даче жила. Половину дома Сизова занимала, половину – она. А полиция тамошняя у цыган, известное дело, прикормленная. Вот никто и не знал, что танцовщица там угнездилась вместе с медведем. Это же относится и к графу.

– Понятно…

– Ну, так вот. Дождался я Бабушинского. Сумел с ним потолковать. Объяснил, для чего граф к нему липнет. И знаете, что мне ответил сей купчина?.. Мол, его графское счастье, что он сейчас куда-то убрался, не то бы шею сволочи свернул! Слово за слово – оказалось, что граф жил в гостинице «Ливорно», оттуда съехал, несколько дней прожил у цыган, и где сейчас обретается вместе с автомобилем и шофером – черт его знает. Но Бабушинский затеял еще один концерт своей плясуньи, тоже в «Чепухе», и графа успел туда пригласить. Ну и решили мы устроить там для господина Рокетти ловушку…

– Ах ты, холера! – С таким боевым кличем Гераська ворвался в гостиную, где сидели Давыдов с Нарсежаком, повалил агента на пол вместе со стулом и стал требовать, чтобы Денис Николаевич немедля вызвал полицию.

Кузьма кинулся их растаскивать. Из спальни выскочил Барсуков – в подштанниках, но с револьвером. Хорошо еще, что не принялся палить.

Четверть часа спустя, когда бойцы угомонились и Кузьма развел их по разным углам гостиной, когда из их выкриков и обвинений составилось что-то вроде картины происшествия, Давыдов подвел итоги.

– Значит, Бабушинский уплатил кому-то, чтобы вас, Федор Самуилович, временно взяли в «Чепуху» судомойкой? И ваша задача была – охранять те ходы и выходы, через которые можно было попасть в ресторан со двора? И затем в нужную минуту принять руководство теми молодцами, которых Бабушинский расставил возле ресторана, чтобы не дать уйти графу?

– Да, – буркнул Нарсежак. – Но кто же знал?..

– И вы следили за столиком Бабушинского, где сидели также Локхарт и Мата Хари? Гераська, молчи, Христа ради!

– Да.

– И вы заметили, что граф и Локхарт, беседуя, что-то записывают? А когда наш друг Герасим принес тарелки, к которым прилипли листки, вы решили эти листки сразу же экспроприировать?

– Спереть он их решил, а не спритировать! – вмешался Гераська. – Я, я не позволил! Там, может, что-то такое было… Такое, что один Бог знает, какое важное! Вы ж мне сами, Денис Николаевич, говорили!..

– Помолчи, сделай милость! – рявкнул, теряя терпение, Давыдов. – А когда вам удалось сбежать с кухни, что было дальше, Федор Самуилович?

– Дальше – упустили мы проклятого графа! Один автомобиль остался. Гнались вместе с самим Бабушинским! И упустили. Вот по его милости. – Нарсежак ткнул пальцем в Гераську. – Спугнули и упустили. Вот сам его теперь лови, дурак!..

И Федор выругался на никому не известном языке – может, по-японски, а может, и по-корейски.

– Сам ты болдырь лободырный! – не растерялся Гераська.

– Тихо! – вдруг гаркнул Барсуков. И действительно стало тихо.

– Но одна добыча у нас все же есть, – сказал Давыдов. – Бумажки, из-за которых вы сцепились. Федор Самуилович, давайте их сюда.

Нарсежак вынул из кармана пиджака (отлично пошитого, да только не на его фигуру; до кондиций Бабушинского агенту примерно двух пудов недоставало) смятые листки.

– Цифры… – пробормотал разочарованно Давыдов. – Цифры… Рубли с копейками, что ли?

Барсуков тоже заглянул в бумажки.

– Вот когда тебе придется всю бухгалтерию по собственному имению проверять, тогда ты и запомнишь, что рубли с копейками при больших оборотах редко группу из трех цифр составляют, очень редко! – сказал он. – А все больше из четырех и из пяти.

– Группы из трех цифр – это может быть шифр… – рассуждал вслух Давыдов. – Но какого черта Рокетти и Локхарт ведут шифрованную переписку за столиком в «Чепухе»?

Он понял, что спозаранку придется нести бумажки в Колпачный переулок, в «совиное» бюро.

– Федор Самуилович, сейчас все равно не до сна, садитесь писать отчет, – сказал он Нарсежаку. – И особо укажите, куда подевался Локхарт. Не удрал ли он вместе с графом и не приютил ли графа в консульстве?

– Вряд ли…

Барсуков принес из кабинета письменный прибор.

– А я покамест сделаю отчет вот этого молодчика, – он указал на Гераську. – Глядишь, и от меня польза будет.

Пока в двух углах гостиной бормотали Нарсежак и Гераська, Денис еще раз взял в руки бумажки. Несколько было простых, белых. А четыре показались любопытными: бумага явно дорогая, желтоватая. Давыдов посмотрел на свет и увидел водяные знаки, маленькие геральдические короны…

Ранним утром Денис неторопливо шел к «Метрополю». Он успел отвезти загадочные бумажки в Колпачный переулок и обдумывал то, что ему там сказал начальник бюро, имевший квартиру в том же доме и по такому случаю вышедший к нему в халате.