– Завтра, любовь моя. А сейчас я должна идти. Уже почти рассвет, поэтому я должна встретиться с Люси, и…

– Кто такая Люси?

– Леди Люсинда, или как ее там. Девушка, на которой должен жениться Кит.

– А, этот комок жира! – фыркнул Николас.

– Конечно, не такая красавица, как та, на которой женишься ты! – вспылила Даглесс.

– Ревность тебе к лицу, – улыбнулся Николас.

– Я вовсе не ревную. Я…

Она отвернулась. Ревность – слово не совсем подходящее для того, что она начинала испытывать к Леттис. Но Даглесс промолчала. Николас достаточно ясно дал понять, что любит женщину, ставшую его невестой, и только потому не станет слушать никаких обвинений в ее адрес.

– Мне нужно идти, – бросила она наконец. – А тебе нужно спать.

– Я бы прекрасно выспался, если бы ты была рядом.

– Лжец, – улыбнулась она, не смея еще раз подойти к нему. Она и без того едва держалась на ногах после тяжелого дня и бессонной ночи.

Подхватив сумку, она шагнула к двери, в последний раз оглянулась на его обнаженную грудь и поспешно, чтобы не передумать, покинула комнату.

Люси уже ждала у фонтана, и после того, как Даглесс искупалась, они порепетировали номер. Даглесс решила играть этакую прямолинейную дурочку, которая задает вопросы. В этом случае все лавры достались бы Люси.

Дома ее уже ждала Гонория, державшая платье из пурпурного бархата.

– Пожалуй, я лучше бы соснула, – пробормотала Даглесс, зевая.

– Леди Маргарет и лорд Кристофер ждут тебя. Твой подвиг заслуживает награды.

– Не нужна мне никакая награда. Я просто хотела помочь, – запротестовала Даглесс, отчетливо сознавая, что лжет. Она хотела жить с Николасом до конца дней своих. Шестнадцатый век, двадцатый… ей все равно, лишь бы оставаться с ним.

– Ты должна идти. Можешь просить все, что пожелаешь. Дом. Доход. Мужа. Драго…

– Как по-твоему, Николаса мне позволят получить?

– Он обручен, – тихо напомнила Гонория.

– Это мне известно. Ну что, начинаем меня засупонивать?

Когда Даглесс была одета, Гонория повела ее в зал приемов, где леди Маргарет играла в шахматы со старшим сыном.

– А, вот и она! – воскликнул Кит при виде Даглесс и, поднявшись, поцеловал ее руку. – Ангел жизни, вернувший мне мою.

Даглесс, заулыбавшись, покраснела.

– Садись, – велела леди Маргарет, показывая на стул. На стул. Не на табурет. Даглесс сразу поняла, какую честь ей оказали.

Кит встал за спиной матери.

– Я хотел поблагодарить тебя за спасение и щедро вознаградить, но не знаю, что тебе больше по нраву. Назови все, что желаешь потребовать от меня. И подумай хорошенько. Моя жизнь слишком много для меня значит.

Глаза его смешливо блеснули.

– Мне ничего не нужно, – отказалась Даглесс. – Ты подарил мне доброту. Чего еще желать?

Кроме Николаса, конечно… Нельзя ли просто обернуть его яркой бумагой, перевязать ленточкой и отослать в ее квартиру в Мэне?

– Не может быть! – хмыкнул Кит. – Какие-то желания у тебя должны быть. Шкатулка с драгоценностями, например. У меня есть в Уэльсе дом, который…

– Дом? – оживилась Даглесс. – Именно дом. Я хочу, чтобы ты построил дом в Торнуике и позволил Николасу начертить планы для этого дома.

– Моему сыну? – возмутилась леди Маргарет.

– Да, Николасу. Он уже нарисовал будущий дом, и этот дом – само совершенство. Но для строительства требуется разрешение Кита… то есть лорда Кристофера.

– И ты будешь жить в этом доме? – догадался Кит.

– О нет. Я вовсе не хочу им владеть. Только прошу, чтобы Николасу позволили его строить.

Леди Маргарет и Кит дружно уставились на нее. Даглесс украдкой оглянулась на женщин, сидевших за вышиванием. Они тоже пялились на нее, раскрыв рты. Первым пришел в себя Кит:

– Твое желание исполнилось. Мой брат будет строить дом.

В комнате воцарилась тишина, и Даглесс поспешно встала.

– Кажется, я задолжала вам игру в шарады, – сказала она леди Маргарет.

Та улыбнулась:

– Тебе больше не придется зарабатывать свое содержание. Ты уже заплатила нам спасением жизни моего сына. Иди и делай все, что пожелаешь.

Даглесс хотела объяснить, что у нее нет никаких особых дел, но, поразмыслив, решила, что обязательно придумает что-нибудь.

– Спасибо, миледи, – прошептала она, сделав реверанс, прежде чем выйти из комнаты и направиться в спальню Гонории.

Свобода! Наконец-то свобода! Больше не нужно развлекать полный дом людей! Как раз вовремя, потому что запас песен сократился до рекламной песенки «Макдоналдса».