подмигнул.

– Нашли. Правда шуму было на всю округу. Ваши

коллеги понаехали, стали тренироваться в управлении лодками.

– Опять Юргилицкий? Знаменитый островок по части

всяких непонятных явлений. Значит расстаёмся навсегда? Жаль, я к

вам уже почти привык, - он встал и протянул руку. – Счастливого

пути, но по традиции положено проставляться.

– Нет проблем, - о дерматиновую поверхность стола

стукнула литровая бутыль «Столичной» с ручкой.

– Кхм…- поперхнулся Егор Кузьмич. – Я же пошутил.

– Бойтесь желаний, они могут исполниться, -

философски заметил Сергей.

– Тогда просто так не отпущу. Питие в одиночку есть

скользкий путь пьянства и нравственного падения. Закусь, надеюсь

с собой? Ага, я так и думал. Анастасия, мне кажется, у вас есть

острый ножик…о, отличный клинок. Не одна душа улетела с его

помощью. Откуда знаю? Таким чаще перерезают горло врага, чем

верёвочный хвостик на колбасе. Ну, граждане черти, вздрогнем…

Они опустошили гранёные стопки и лейтенант,

отработанным движением, занюхал рукав. Осторожно поковырял

лёгкой белой вилкой банку со шпротами, старательно выкладывая

на кусок хлеба рядок из копчёных рыбок.

– Егор Кузьмич, а чего вы нас всё время чертями

оскорбляете? – Сергей разлил очередную партию водки.

– Обижаетесь? Зря, я же любя так говорю. Вы мне,

почитай, как родные стали.

– Ну, раз пошла такая пьянка…дайте листок бумаги, -

тихо прошуршал карандаш, выписывая ряд цифр и букв. – Это

номер телефона и фамилия одного важного человека из нашего

мира. Если вдруг прижмёт, не дай бог, почувствуете сгущение туч

над служебной фуражкой – отправляйтесь на остров. Лучше уйти в

неизвестность, чем стоять перед расстрельной командой.

– Авось не пригодится, - Швед сложил записку в

несколько раз и спрятал в нагрудный карман. – Давайте прощаться,

мне ещё полночи писать клятый рапорт.

Мужчины пожали друг другу руки, Анастасии тоже

перепал пролетарский обычай и остался Егор Кузьмич в гордом

одиночестве. Грустно глядя на початую бутыль «Столичной», кучку

слегка тронутой закуски, тихо произнёс:

– Вот черти…

Мельком пробежав заголовки статей, Копытин с

раздражением отложил свежий номер ведомственной газеты:

– Это не «Советская психиатрия», а какие-то «Вести с

полей». Зачем мне, врачу, знать сколько гектар засеял комбайнёр

Прокопенко?

– Для общего развития. Нужно быть в курсе, чем

дышит страна.

– О, Господи!
– вздрогнул Пётр Михайлович.
– Сергей,

вы так до инфаркта доведёте. Могли бы и через дверь войти, как

приличные люди.

– Могли, однако есть неувязочка. Что за соседи

живут справа от вас?

– Старичок один. Только я его уже второй день не

вижу. Может приболел?

– Скорее всего, если у него дома находятся ещё два

человека.

– Наверно родственники, - неуверенно произнёс

доктор.

– Ну да. Сидят в темноте — керосин экономят, -

усмехнулась Нарейса.
– Товарищи из органов приходили? После

того, последнего случая.

– Были через день, посоветовали сразу звонить, как

только вы опять появитесь.

– Плохо дело, похоже доктора взяли на заметку, -

сказал я супруге по-дарински.

– Рыбаков придётся забирать в другом месте, иначе

выйдет чистая подстава.

– Господа, вы о чём сейчас говорите?

– О наших клиентах. Пришла пора отправляться

домой. Вот думаем, как правильно поступить, чтобы на вас не пали

подозрения.

– Я сегодня заполнял документы на отправку, а

завтра прибудет конвой — автозак и грузовик с охраной.

– Откуда такие подробности, доктор?
– я с

интересом посмотрел на Корытина.

– Чему вы удивляетесь? Не первый раз это делаю.

Как лечащий врач, я передаю дела сопровождающему.

– Куда везут?

– Сначала на станцию, а там поездом в Казань.

Нехорошее, кстати, место. По слухам, многих потом хоронят на

местном кладбище.

– Казань нам не нужна, - задумчиво произнесла

Нарейса.
– К какому времени ожидаются гости?