Шрифт:
– Естественно. Но еще прошу учесть, что если кто-то из этих добровольцев попадет в беду, на эвакуацию будут брошены все силы Седьмой воздушной армии.
– Отрадно слышать, сэр. В таком случае с радостью записался бы в добровольцы. Кстати говоря, у этой миссии есть название, сэр?
– Да, мы называем ее «Железный тунец», – сказал Хани Фолджер. Он встал; встал и Мардер. – Начальству немедленно докладываешь, что у тебя новый приказ, – добавил он, напряженно всматриваясь в горизонт, словно мог бы разглядеть ту самую Тропу, если б как следует постарался. – И вот еще что, Мардер. Чтобы, мать твою, никому ни слова.
Мардер воспроизвел этот разговор в памяти и остался приятно удивлен тем, что ему это еще по силам. Так ли все происходило на самом деле, он не смог бы сказать. Он помнил, как ощущались в руке те маленькие устройства, которые они сразу же окрестили «мопсами», помнил этот сизифов труд, тяжесть ретрансляторов на своей спине. Образ Хани Фолджера слился с другими: все в том же чине подполковника он уволился из ВВС в 1971-м и ушел в военную промышленность; устроившись в «Рейтеон» [13] , сколотил состояние, баллотировался в конгресс от Аризоны, победил, а потом, как и многие сенаторы, пошел на дно из-за ссудосберегательного скандала [14] . Мардеру вспомнилось, какое выражение – испуганного оленя в свете фар, как и у всех остальных, – было на его лице, заметно прибавившем в мясистости, когда он выходил из зала суда после оглашения обвинительного акта. Этот кадр врезался в память сильнее, чем встреча под полосатым зонтиком на стрельбище в Нахрен-Фене, которая изменила его жизнь.
13
Промышленная компания, один из крупнейших поставщиков американского военного ведомства.
14
Имеется в виду крупный политический скандал, разразившийся в 1989 г. на фоне общего кризиса ссудосберегательной сферы США. Пятеро сенаторов были уличены в получении взяток от руководства крупной компании, попавшей в поле зрения проверяющих государственных органов.
На стоянке был припаркован еще один автомобиль – большой «дом на колесах», из которого чуть ранее и доносилась музыка. Постепенно прибывали другие машины, легковушки и кемперы. Мардер пытался вспомнить имена остальных добровольцев из своей группы – высокого бледного парня из Теннесси и итальянца из Провиденса, которого они звали Землекопом. Землекоп и?..
Пока он предавался размышлениям, распахнулась задняя дверь «дома на колесах», и на пороге возник Скелли, а вслед за ним – блондинка средних лет со взъерошенными волосами и загорелым лицом. Она нежно обняла Скелли, и над стоянкой разнесся ее звонкий смех, заглушив крики чаек. Затем вышла еще одна женщина – с такой же соломенной шевелюрой, но уже не похожая на хорька, даже хорошенькая, и немного моложе первой. Сестры, судя по всему.
Скелли помахал им на прощанье, сестры послали ему по воздушному поцелую и помахали в ответ. Усевшись на водительское место, он вставил ключ зажигания и поинтересовался:
– Как насчет завтрака, шеф? Я голодный, как лошадь.
– А что, завтрак не входил в пакет услуг?
Пикап взревел и пришел в движение.
– Нет, у нас нашлись другие занятия, – сказал Скелли. – Кстати говоря, это были сестры Кроумер из Амарилло. Санни и Банни. Тоже путешествуют по этому славному краю, совсем как мы с тобой.
– Так зрелые же не в твоем вкусе, разве нет?
– Вкус тут ни при чем, шеф. Тут скорее было одно из «деяний милосердных» [15] , как говорите вы, католики. Думаю, эти леди уже какое-то время не имели удовольствия пребывать в обществе серьезного джентльмена. А еще они добрые христианки. Сколь же часто взывали они к имени Господню во время наших совместных трудов! Знаешь, надо было и тебя позвать. Отзывчивость этих дам растопила бы твое холодное-холодное сердце. Ого, а вот и «Панкейк-Хаус».
15
В католицизме выделяют семь телесных проявлений милосердия (кормить голодных, посещать больных и т. п.) и столько же духовных (наставлять невежественных, увещевать грешников и т. п.).
– Сильно же им приспичило, если согласились на старикашку, – заметил Мардер, когда они парковались на стоянке перед рестораном.
– Знаешь, Мардер, такое жестокосердие тебе не к лицу. По правде сказать, у них имелись все необходимые вспомогательные устройства и препараты; некоторые из них оскорбили бы чувства такого унылого консерватора и католика, как ты, так что лучше умолчу о них.
Они вышли из машины, и Мардер сразу направился к столику, с которого хорошо просматривалась стоянка. Усевшись, он заговорил:
– Кстати, о Санни и Банни. Я тут думал о старине Хани Фолджере. Помнишь такого?
Скелли наморщил нос.
– А, этот дурила. С чего ты вспомнил-то о нем? Ты же никогда не думаешь о войне.
– Не знаю. Может, из-за общения с тобой открылись шлюзы памяти. Только в ней полно всяких дырок. Взять вот тех двух ребят, с которыми я проходил подготовку. У одного была кличка Землекоп…
– Свинокоп Ласкалья. Эдвард Дж. Другой – Хейден, Форд Т. Его звали то Пеструшкой, то Пегим – из-за той белой фигни в волосах.
– А мне ведь кличку так и не дали, да? Ты вот вроде был Череп…
– Нет, кажется, не дали. Мы тебя звали просто Мардером. Ты для клички был слишком пресный, прятал все под пончо, если мне память не изменяет. Человек-загадка. И сейчас таким остался.
– В отличие от тебя – весь нараспашку, как южное небо.
– Именно так, – кивнул Скелли, а потом с ослепительной улыбкой обратился к официантке: – Да, мисс, мне черный кофе и стопку блинов – высотой с тебя, красавица.