– Ну, естественно! – перебил Монк. – Мэри могла по ошибке принять слишком большую дозу лекарства…

– Нет, не могла, – уверенно возразил Рэтбоун. – Сама она его вообще никогда не принимала. Если говорить об ошибке, то ее допустил кто-то, отмерявший порции препарата еще до отъезда из дома Фэррелайнов в Эдинбурге. Если же она приняла его сама, то лишь намеренно, а в таком случае следует говорить о само-убийстве, и это – второе из возможных объяснений. Однако все обстоятельства, да и характер леди, судя по словам Эстер, свидетельствуют, что это абсолютно невероятно.

– А третье объяснение – убийство, – закончил Уилья-м. – Но совершила его не Эстер, а кто-то другой.

– Вот именно.

– Или ошибка, или убийство. А кто готовил лекарство? – спросил Монк. – Врач? Или аптекарь?

– Не знаю. Это один из тех вопросов, на которые предстоит ответить.

– А что собой представляет ее дочь – эта Гризельда Мердок? – Не в силах усидеть на месте, детектив начал в нетерпении ходить по кабинету. – Что вам о ней известно?

– Только то, что она недавно вышла замуж, ждет ребенка и необычайно тревожится о своем здоровье. Миссис Фэррелайн ехала в Лондон специально для того, чтобы ее успокоить.

– Успокоить? Что вы имеете в виду? Чем она могла ее успокоить? Что такое было известно ей, чего не знала бы сама миссис Мердок? – Монк разозлился, словно нелепость ответа свидетельствовала о глупости его собеседника.

– Послушайте, вы! Я же не акушерка. Я понятия не имею, в чем там дело! – сердито отозвался Рэтбоун, вновь усаживаясь в кресло. – Может быть, Гризельда беспокоилась из-за какой-то болезни, перенесенной в детстве.

Пропустив этот ответ мимо ушей, Уильям задал следующий вопрос:

– Полагаю, эта семья достаточно богата?

– Похоже на то, но ручаться я, конечно, не могу. Это тоже предстоит выяснить, как и многое другое.

– Так что же вы намерены предпринять? Существуют же в Шотландии юристы! Семейство наверняка имеет поверенного. Как насчет завещания?

– Этим я займусь, – сквозь зубы процедил Оливер. – Но выяснение всего этого потребует времени. И каков бы ни был ответ, он не объяснит нам ни того, что произошло в поезде, ни того, кто подсунул в аптечку неправильную дозу лекарства, прежде чем они сели в вагон. В лучшем случае это поможет нам кое-что узнать о семейных обстоятельствах Фэррелайнов и о мотивах их поступков. Не исключено, что причина и в самом деле в деньгах, но не можем же мы сидеть сложа руки в на-дежде, что это подозрение подтвердится!

Вскинув брови, Монк с откровенным недоброжелательством смерил взглядом элегантную фигуру расположившегося в кресле адвоката. Того это, к его собственному удивлению, ничуть не рассердило. Пожалуй, он даже испытал некоторое удовлетворение. Его, скорее, вывело бы из себя, если бы детектив сохранял сдержанность. Это означало бы, что он не встревожен, не принимает ситуацию слишком близко к сердцу. А необходимо было, чтобы он испугался, – ведь опасность и в самом деле реальна! Только дурак не поймет этого.

– Я хочу, чтобы вы отправились в Эдинбург, – с еле заметной улыбкой заговорил Рэтбоун. – Расходы я, разу-меется, оплачу. Вам необходимо разузнать все, что возможно, о семействе Фэррелайнов – о каждом из них.

– А что собираетесь делать вы? – настойчиво повторил Уильям, остановившись у стола и весь напрягшись.

Оливер холодно посмотрел на него. Он понимал, насколько пока что слаба его позиция. Юрист чувствовал себя в своей стихии, находясь в зале суда, лицом к лицу со свидетелями и судьями. Он умел учуять обман, выстроить словесную ловушку и загнать в нее лжеца, умел выудить правду из-под нагромождений лжи, из тумана неведения и забывчивости. Подобно хирургу, тщательно зондирующему рану, он умел извлекать на свет скрываемые факты. Но сейчас у него не было необходимых свидетелей – кроме Эстер, знающей так безнадежно мало.

– Я собираюсь побольше узнать о медицинской стороне дела, – ответил он, – а также об упомянутых вами юридических фактах. И подготовиться к процессу в суде.

Слово «суд», казалось, подействовало на Монка подобно холодной воде, сразу выведя его из состояния раздражения. Он хотел что-то сказать, но раздумал. Пожалуй, все уже было ясно и без слов.

– Прежде я должен повидаться с Эстер, – спокойно проговорил сыщик. – Устройте эту встречу. – Лицо его окаменело. – Мне необходимо, чтобы она рассказала об этих людях, что только сможет. Нам понадобится все, что удастся обнаружить, – даже впечатления, слухи, мысли, воспоминания. В общем, буквально все. Бог знает, как мне заставить их принять меня и согласиться со мной разговаривать!

– Солгите им! – с кривой усмешкой отозвался адвокат. – Только не уверяйте меня, что этот способ претит вам!

Уильям бросил на него полный омерзения взгляд, но ничего не сказал. Чуть помедлив, он повернулся и направился к выходу.

– Вы что-то говорили о расходах, – с явной неохотой произнес он. Оливера неприятно резанула мысль, что Монк сейчас попросит денег. Он предпочел бы дать их без напоминаний – ради Эстер.

Прочитав во взгляде Рэтбоуна, что тот его понял, детектив пришел в ярость, взбешенный и тем, что его намерение оказалось столь откровенным, и тем, что юристу было известно его финансовое положение. А больше всего его, пожалуй, возмутила забота адвоката о мисс Лэттерли. Вспыхнув, он стиснул зубы.