– Калеб!
– вскрикнула Ливви, вцепившись в мою руку.

Я резко повернулся к ней, и увидел, что она не на шутку испугалась. По непонятным тогда для меня причинам, это взбесило меня еще сильнее. Поэтому мне оставалось просто смотреть, как группа футбольных кретинов, продолжила свой путь через дорогу, все еще смеясь и крича на меня. Каждому из них мне захотелось прострелить по коленной чашечке. Но позади меня раздался рев клаксонв, поэтому, нажав на педаль газа, я тронулся с места быстрее, чем требовалось.

– Все идет не так, как я на то надеялся, Ливви. Очевидно, что ты боишься меня, и это бесит. Наверное, мне следует отвезти тебя домой.

Сказав это, я ощутил укол боли в груди. Я не хотел отвозить ее домой, и еще меньше хотел оставлять ее там. Но мне надоело играть в кошки-мышки.

Я - тот, кто я есть.

– Если ты этого хочешь, тогда, наверное, так будет лучше.

Она, определенно злилась.

– Нет. Я этого не хочу. Иначе, я бы не стал проходить через несчетное количество гребаных препятствий. Пожалуйста, будь рациональной.

– Это ты будь рациональным, Калеб. Ты появляешься весь такой, мать твою, хороший, и ждешь, что я тут же завалюсь на спину и раздвину перед тобой ноги? Нет! Не до того, как я узнаю, чем, черт тебя побери, ты занимался в течение последнего года. И не до того, как я узнаю, почему ты вернулся в мою жизнь, и чего ты от меня ждешь.

Ладно, это имело смысл, и я это понимал. Но мне это не должно было нравиться. Вся моя жизнь изменилась, и все, что я знал, осталось в прошлом, но последнее, что мне хотелось - говорить об этом.

Почему женщинам необходимо так много говорить? Если вы голодны - ешьте. Если вас мучает жажда - пейте. Если же вы хотите, чтобы от вас, нахрен, отвалили, так и скажите! Конечно, я знал, что не смогу озвучить вслух ни одной из этих мыслей, как говорится, не заработав себе еще больше проблем. Мне оставалось подлизываться. И я, блять, это и делал.

Глубоко вздохнув, я замедлил ход. Машина будто и не ехала вовсе, пока мы плелись со скоростью 40 км/ч.

– Я не жду, что ты завалишься на спину и раздвинешь свои ноги, - спокойно произнес я, - хотя, это было бы чудесно.

Я посмотрел в сторону Ливви, и послал ей свою самую непристойную улыбку. Она же ответила сердитым взглядом.

– Я понятия не имею, чего ожидал, Ливви. Все это время я думал о тебе. Наверное, я просто хотел попросить у тебя прощения. Знаю, что не могу стереть нашего прошлого. И не могу клясться в том, что я стал совершенно другим человеком. Я больной на голову в непостижимом для других смысле, но ты мне небезразлична. Поэтому я должен был найти тебя, и сказать, что ты единственная, к кому я когда-либо испытывал подобное.

Я тяжело сглотнул, не отрывая взгляда от дороги. Моя гордость достигала гигантских размеров, и возможно, чтобы справиться с нею, мне придется сглотнуть еще не один раз.

Ливви вздохнула.

– Ты... ты тоже мне небезразличен, Калеб. Прошлый год выдался для меня очень трудным. И это касалось не только переезда, и отдаления от моей семьи, друзей...

В течение минуты, она молчала. Но когда заговорила, в ее голосе угадывались слезы.

– Ты меня предал.

Она будто снова меня ударила, и вдобавок, пнула в живот. Ливви знала, что для меня значило слово 'предательство'.

– Как?
– спросил я настолько спокойно, насколько мог.

– Я была готова уехать с тобой. Даже после всего того, что ты сделал. Но ты просто... взял и оставил меня. Ты даже не представляешь, через что я прошла. Как сильно старалась вновь стать... человеком, - прошептала она.

Ливви устремила свой взгляд в окно, наблюдая за проплывающими мимо нее одними и теми же улицами.

Не уверенный в том, куда меня могли завести мои мысли, я продолжал кружить вокруг одного и того же большого дома.

Я помнил тот день. За прошлый год я прокручивал его в своей памяти миллионы раз. Но что я мог ей сказать? Правда была ужасной. За день до этого я убил Рафика. Я похоронил единственную семью, которая когда-либо у меня была, и сходил с ума, узнав, что именно он был причиной всех тех кошмаров, которые со мной произошли. Я любил его. И убил его. Я не мог смотреть на Ливви, не сравнивая себя с Рафиком. Я похитил ее, насиловал и мучил, забрав от привычной ей жизни. А она говорила, что любит меня. И это было самое ужасное.