Я кивнул Микалу, и тот борзо посчитал серебряные монеты, выкладывая их на столе стопками по десяткам, надкусывая по одной монете с каждой стопки — фальшак искал, не иначе. В конце подсчета он ссыпал монеты в мешки, и отдельно выложил шестнадцать денье четырьмя рядами и отодвинул их меняле.

Под серебро меняла отчего-то не стал стелить ткани. А смахнув свою долю, он стал неожиданно хвалить моего раба.

— Очень способный молодой человек. Он служит у вас, Ваше Высочество, по казначейству?

— Да нет, — ответил я с некоторой ленцой, — так: принеси, подай, пошел вон.

— Если вы его выгоните, то я его с удовольствием возьму к себе на службу. С хорошим жалованием.

— Не дождетесь, — подал голос Микал. — Не за что меня будет выгонять, чтобы я жидам служил.

Увидев, что Микал собирается укладывать мешки с деньгами в свою ветхую сумку, Иосиф только всплеснул руками.

— Ну вот, Ваше Высочество, перехвалил я мальца, — поклонился он мне и тут же перекинулся ругать Микала. — Кто же так деньги носит, орясина? Они же твою ветхую сумку по дороге порвут. Все же четыре фунта серебра это тебе не сухая корка!

Меняла пошарил за сундуком и выудил оттуда практически инкассаторскую сумку, только из толстой кожи, с широкой наплечной лямкой. С хитрым замком. Всего лишь система кожаных петель, в которые вставляется палка и все зашнуровывается, но на торцах петель, оправленных в медные кольца, можно на палку со шнуром залить воск и поставить печати. И никаких ключей не нужно. Вскрыть такую сумку не повредив печатей невозможно. Отобрать можно, а вот втихую ополовинить не удастся. Получатель же сам сломает печать. Нечто подобное делали и у нас в средневековом Новгороде для княжеских гонцов.

— Держи, schlemazl, — меняла протянул эту сумку Микалу, — и помни доброту старого Ёси.

— Погоди укладывать, — остановил я раба.

Вскрыв один из кошелей, я переложил горсть оболов себе в калиту.

— Теперь упаковывай.

И повернувшись к меняле, спросил.

— Найдется у вас палочка воска?

Получив испрашиваемое, я замазал торцы замка толстым слоем и опечатал воск своим перстнем.

Когда серебро было убрано, я спросил менялу о главном.

— Вы даете ссуды? Мне нужно немного — всего пару тысяч флоринов.

— Да, — сознался он. — Ссуды мы даем под двойной залог.

— А под вексель?

— Нет. Даже под ваш вексель, Ваше Высочество. Слишком велики риски. Даже если за вас поручится ваша царственная тетушка. А уж тем более, после такого пожара вы вряд ли где, Ваше Высочество, найдете кредит на обычных условиях.

— Микал, выйди, — приказал я.

Когда в каморке мы остались одни, я спросил.

— Вы покупаете интересные для вас сведения?

— Смотря какие? Но даже если это очень вкусные сведения, то у меня нет двух тысяч флоринов прямо сейчас. Я бедный меняла, а не ломбардский банкир, кредитующий монархов.

Ну, нет, так нет, — подумал я, — информацию о начале сплошной кастильской инквизиции я могу продать и дома. Своим евреям.

— А не подскажете ли мне, уважаемый Иосиф, банкира в городе, который бы мог ссудить мне такую сумму?

— Почему бы не дать совета, хорошему человеку, Ваше Высочество? Извольте. За строящимся собором на улице Ювелиров. Четвертый дом слева, трехэтажный, по ходу отсюда снял на долгий срок баварский банкир, который вкладывает деньги в морскую торговлю с востоком, переправляя товар отсюда в Бургундию и еще дальше — в Империю, где их торговый дом поставщик двора императора Римского. У этого купца большие связи и сарацины часто ему сами привозят сюда товар. Вы видели всю из себя раззолоченную, красного дерева галеру на реке с тремя большими фонарями на корме?

— Не обратил внимания. Все вчера так сильно дымило.

— На ней сарацины привезли для баварца белых арабских меринов по заказу дюка нашего Франциска.

— Сарацины? — тут бровь пришлось поднимать уже мне.

Интересно. Во всех учебниках с арабами у Европы в эти века постоянная война. И если не Крестовый поход, то Реконкиста. Разве что только Генуя и Венеция с ними торговали, вперемежку с войной же.

— У них есть охранная грамота от дюка, — подмигнул мне меняла. — И право в наших водах ходить под бретонским флагом.

— Как же зовут этого достойного господина, который ведет торговлю с принцами и самим императором?

— Вельзер, Ваше Высочество. Иммануил Вельзер. Агент банковского дома из Аусбурга.

— Богатый дом?

— Очень богатый. Два года назад они предложили Римскому императору бочку флоринов за дворянский титул для семьи, только император на это не согласился.

— Бочку? — удивился я, прикидывая, сколько в стандартную сорокаведерную бочку можно уместить золотых монет. — Сто тысяч флоринов? Или больше?