— Зато в вашем доме, господин Громов, всегда будет потрясающе вкусно накрытый стол! — легко и от души рассмеялась я.

— Болтушка, — неожиданно мурлыкнул довольный волк. Тут же озаботившись. — Ты сама-то как себя чувствуешь?

Я пожала плечами, уже не особо переживая по тряпкам, волосам и прочим проблемам. Повертела перед собой руками в перчатках, демонстрируя Глебу:

— Капа, ой, Капитолина Федоровна разрешила завтра снять. Потом кремом мазать несколько дней, пока краснота не пройдет. Сегодня из меня работник — никакой, если только чучелом. Волосы… вы сами видите... — найдя добровольно предложенные уши, я не заметила, как продолжила жаловаться. — И теперь, мало того, что новый костюм испортила, наверняка Хмурый опять придерется, как утром, но в следующий раз за неподобающий его секретарю внешний вид. Увидит мои кеды... А здесь клиенты и... Может волосы удастся уложить, хотя бы в хвост... а то и платка-то подходящего нет…

— В общем, все плохо, — подвел итог Глеб, вставая с дивана и доставая чековую книжку.

Захлопнув рот, я словно кролик на удава смотрела, как он, склонившись над столом, вписывает весьма приличную сумму. И вырвите мой болтливый язык, если не для меня. Язык остался при хозяйке. Мужчина подвинул мне чек и, уверенно улыбнувшись, — якобы легко решил мелкие чужие проблемы — снисходительно произнес:

— Сегодня отдохни, а завтра с водителем съездишь в лавку. Чек считай подарком.

Я встала, снова чуть не завалилась вбок, забыв о сломанном каблуке, но задрав подбородок, ровно произнесла:

— Благодарю, Глеб Алексеевич, но ценные подарки принимаю исключительно от мужа и родителей.

Волк опешил, замерев, так и не убрав ручку в карман.

— Но ты же не замужем?

— Увы, это горькая правда, — съязвила я. — А родители на той стороне, вот и приходится обходиться без подарков.

— Да пойми ты, мы за Савку что угодно сделаем, а ты...

— А я считаю, — поджала губы, упрямо вздергивая подбородок еще выше, — свои насущные проблемы лучше решать с помощью зарплаты. Согласись: верный, надежный способ.

— А если премией...

— Неужели всем выдадут? — приподняла я бровь в деланном удивлении.

— В независимость играешь? — обиженно мяукнул волк.

— Нет, конечно, сами подумайте, за покрасневшие руки и помощь кому-то в трудную минуту деньги брать — это кем надо быть? — глядя в его серые глаза, ровно ответила я. И для примирения напомнила: — С меня же тоже никто не взял, а помогли так, что в жизни не рассчитаться. На месте Савы любой мог оказаться.

— Я тебя понял, светлая, — уже спокойно, и одобрительно глядя на меня, произнес Глеб. Затем, немного помолчав, добавил устало: — Скоро рабочий день закончится. Из-за ЧП на предприятии сегодня никого к Хмурому не пропустят, поэтому спокойно иди поешь и отдохни, а то выглядишь — краше в гроб кладут.

— Спасибо, — я образцово поджала губы, тщательно скрыв стыд и облегчение.

Подхватила сумочку, туфли и босиком направилась к себе. Вслед мне донесся смешок и… сочувствие.

Глава 18

Ужинала я в своей комнате, в компании Варвары и Пелагеи Павловны, в подробностях рассказывая им о происшествии на заводе. Как по нам били молнии светлых, как меня спас Егор, как мы с Алексом «заземляли» Саву. Молоденькой поварихе и пожилой экономке, подобно ежам Зотовым, было одинаково интересно все до мельчайших деталей, даже о том расспросили, что меня Николай привез в резиденцию по приказу Егора, а сам глава остался на заводе, решать проблемы. Я лишь разговор с Глебом пропустила, чтобы Вареньку не смущать. Обе собеседницы дружно охали и ахали, искренне жалели меня, а я купалась в их сочувствии, неисчерпаемом женском любопытстве и восхищении, проливавшимся лечебным бальзамом.

Заметив, что я зеваю, пожилая зайчиха разогнала нас спать, напоследок по-матерински подоткнув мне одеяло. Я чуть не всплакнула от переизбытка эмоций.

А утром меня ждал сюрприз: Пелагея Павловна раздвинула шторы на окнах, тем самым моментально разогнав сон, благо утро было солнечным, затем, широко и торжественно улыбнувшись, вручила мне подарок от Савы. Сидя на кровати, я, будто именинница, забыв снять с рук повязки, с замиранием сердца разворачивала яркую блестящую упаковку, украшенную розовым бантом. Внутри оказался обещанный Закурским бальзам для лечения волос. Точнее, целый набор средств по уходу за волосами и телом в двойном количестве, как заказывала в больнице. Я от удовольствия даже попискивала; Пелагея Павловна хохотала, сидя рядом и тоже разглядывая затейливые этикетки на стеклянных бутылочках. Потом с уважением похвалила:

— У самих Чаровых взял, молодец, Савушка, не пожадничал!

— А Чаровы — это кто? — насторожилась я.

— Небольшой ковен ведьм. Они обособленно живут, чужаков не жалуют, занимаются женской красотой. У них в Песочном всего пара лавок, но качество их зелий и снадобий для ухода за кожей и волосами знают и ценят за пределами нашего города. Да что там... со всех концов Сумеречного ездят у Чаровых ведьм закупаться.

Зайчиха с интересом покрутила в руках бутылочку с шампунем, откупорила крышечку и понюхала, от удовольствия закатывая глаза. Я тоже уловила тонкий нежный аромат клубники со сливками. А рот заполнился слюной.

— Значит, набор очень дорого стоит? — осторожно спросила я.

В ответ мне тут же достался «подзатыльник»:

— Ксения, разве тебя не учили, что цену подарка от чистой души никогда не спрашивают?

— Просто мне неловко...

Пелагея Павловна раздраженно попеняла:

— Да, конечно, лучше чувствовать себя бескорыстной спасительницей, чем дать возможность другому отблагодарить, сняв с души хоть часть груза неподъемного долга.

— Я не думала в этом ключе. Просто неловко как-то, — виновато улыбнулась, заискивающе заглядывая в добрые глаза мудрой женщины.