Петя и Дима лесополосой пошли на северо-запад. Они решили проверить, нельзя ли глубокой лощинкой, что уходила через оцементированную трубу под насыпь, переправиться на ту сторону железной дороги.

Коля остался дежурить. Петя наказал ему ни шагу не отходить и изредка осторожно постукивать ломиком по концу оси. Коля успел десяток раз легонько стукнуть по оси, десяток раз осенний ветер унес с собой негромкий звук, похожий на треск сучка, а Петя и Дима все не возвращались.

Дубленая шубенка и овчинная треушка еще хорошо грели Колю, но ботинки уже начинали понемногу впускать холодные иголки. Чуть зябла правая рука — рукавица с нее была потеряна, когда, прячась от мотоциклистов, в тревожной спешке закатывали тачку в бурьяны.

Ночь. Ветер. Вражеские ракеты вспыхивают и светят, вспыхивают и светят.

«Не будь ракет, Петя и Димка никуда не ушли бы. По темноте мы давным-давно перетянули бы тачку через насыпь, добрались бы до Богатырской ямы, а там дождались бы утра», — думал Коля. Он вспомнил мать — добрую, преждевременно постаревшую женщину с толстыми стеклами очков на прямом небольшом носу, вспомнил ее постоянные советы: «Петю Стегачева слушайся: он справедливый и умный хлопец».

Коля вздохнул, немного проникся жалостью к самому себе и, будто отвечая матери на ее напутственные слова, думал: «Мама, правду ты сказала, что Петя умный товарищ. И он самый близкий мне друг, но почему он в разведку взял с собой не меня, а Димку Русинова?.. Знаешь, мама, почему?.. Да все потому, что они оба считают меня неповоротливым. Уверены, что я обязательно наделаю много шуму. Но ты же, мама, знаешь, что если я как следует постараюсь, то и трудное могу сделать легко. Помнишь, как я научился на руках кружиться? Сам физкультурник удивился этому…»

И от холода, и от скуки, и от досады ему пришло в голову покружиться на руках около тачки. Он снял треушку, положил ее на землю и, уткнувшись в нее головой, стал на руки. Медленно переставляя руки, балансируя полусогнутыми ногами, он начал кружиться. Описав круг, он напряженно прошептал: «Раз есть. До нормы надо еще два раза». Но нормы сегодня Коля не выполнил. Сделав два поворота, он зашатался и свалился на землю.

— Так это же шуба помешала, — точно оправдываясь перед зрителями, смущенно проговорил Коля. Он засмущался еще больше, когда заметил, что вернувшиеся из разведки Петя и Дима стояли тут же, около тачки. Но они так были заняты своими мыслями, что почти не обратили внимания на его удачи и неудачи.

Петя только всего и сказал:

— Димка, мы Кольку здорово поморозили. И знаешь, Колька, зря мы тебя томили тут одного.

Ракеты вспыхивали и вспыхивали. Коля хорошо видел лица своих товарищей. У Димы треушка сидела на самом затылке, торчащий чубик мягких волос был мокрым и сильно изломанным. Округленные глаза его глубже ушли под большой, выпуклый лоб. Он часто дышал и усиленно покусывал сохнущие губы. Всем своим видом Димка как будто хотел сказать: «Вот я терплю-терплю… но берегитесь, если мое терпение кончится!»

Коля перевел взгляд на Петю, который присел на оглоблю тачки и, сняв треушку со своей темноволосой головы, энергично вытирал платком то волосы, то лицо. Ударяя пальцами по оглобле, Петя тихо-тихо выстукивал: та-та-та! та-та-та! По лицу его видно было, что он хотел до чего-то додуматься, а мысль все время ускользала, не давалась ему.

— Вы той лощинки не нашли? — забыв о своей маленькой обиде, участливо спросил Коля Петю.

— Лощинку, Коля, нашли, да что толку в ней — водосточная труба под насыпью узкая: тачкой ни за что не проедешь. Да и мешочки трудно пронести через нее. Вот и думай, что делать. — И пальцы Пети снова монотонно застучали по оглобле.

— А может, они перестанут ракетами освещать, — неуверенно заговорил было Коля.

Петя резонно ответил:

— Нам надо, чтобы они скоро перестали светить… А я точно не знаю, что у них по программе. Димка вон тоже молчит…

Димка недовольно заметил:

— С этими гадами я не совещался. Знаю, что уж если они начнут что-нибудь делать назло человеку, то не скоро остановятся.

Ребята замолчали. Слышней стало дуновенье северо-западного ветра. Пете и Диме он дул в спину. Коля же стоял лицом к ветру и задумчиво смотрел перед собой. Освещенная ракетами железнодорожная насыпь поднималась на взгорье и была видна ему на большом расстоянии. Не случайно, что именно Коля первым заметил чернеющую цепь поезда. Но он сказал об этом товарищам, только убедившись, что далекий поезд не стоял на месте, а заметно приближался.

— А не ему они присвечивают? — спросил Коля, указывая на приближающийся поезд.

Петя и Дима, повернувшись, тоже заметили поезд.

— Дима, а что, если Колька угадал? — спросил Петя.

— Он иногда может… — повеселев, ответил Дима.

От поезда ребята уже ни на секунду не отрывали глаз. Им почти не верилось, что он идет: неясным был еще шум и стук, а резкий свет горевших ракет обесцвечивал огни паровоза.

— Он уже близко. Приляжем, чтобы не заметили… — проговорил Петя и первым лег.

По сторонам от него устроились Коля и Дима. Наблюдая за поездом, ребята вели разговор.

— Идет тихо, как вчерашний. Наши хотели его подорвать, да не получилось, — сказал Петя.

— Почему не получилось? Толу мало подложили? — спросил Коля.

— Сразу видно, что у Кольки отец химик. А у меня — машинист на паровозе. Я сразу заметил, что ихние паровозы хуже наших. Вот он везет порожняк, а состав куцый, — проговорил Димка.

«А ведь это об этом поезде-порожняке говорил Виктор Гаврилович… Значит, сейчас уже половина второго… Если все будет, как говорил Виктор Гаврилович, то за ним через час будет воинский, с оружием… Хоть бы скорей переправиться», — с тревогой подумал Петя. И как только поезд прошел к Сортировочной станции и перестали светить ракеты, Петя с товарищами быстро принялся за работу.