Глинистые берега пруда были исслежены дугообразными отпечатками малых и больших конских копыт. Недалеко от воды торчали глубоко врытые, очищенные от коры дубовые сучковатые сохи.

К этим сохам ребята привязали дойных коров. Дед же, отогнав телят и остальных коров в конец пруда, где на влажной низине пробивалась по-весеннему свежая зелень, сказал:

— Красно-бурую для спокойствия спутал. Вы уж тут действуйте по всем правилам, как знатные доярки, а я с вещичками пойду туда.

Захватив мешок и сумки, старик пошел к большому двору, обнесенному каменными конюшнями. Во дворе было пусто, и только с крылечка маленького флигеля под камышовой крышей наблюдали за дедом и за ребятами двое мужчин да стояла оседланная лошадь, привязанная к деревянному столбу, поддерживающему кровлю крыльца.

Гаврику первый раз предстояло подоить корову, и Миша должен был научить его новой специальности. Вчера вечером Миша доил коров вместе с тетей Зоей. От нее он узнал немного больше того, чему его научила тетя Даша — кухарка тракторной бригады. Гаврик тем временем был с дедом в доме и поэтому не знал, откуда вдруг в кармане Мишиного полушубка оказались коротенькое чистое полотенце с розовой каймой и кусочек желтого туалетного мыла.

— Получил от тети Зои?

— От нее, — ответил Миша. — Давай-ка руку.

Миша, достав карманный ножичек, стал обрезать Гаврику ногти.

— Она говорила, что так надо?

— Нет. Сам знаешь, что к корове нужен особый, чистый подход… Ты к ней с уважением — и она к тебе…

Это были слова тети Зои, но Миша выдал их за свои, чтобы Гаврик отнесся к нему, как к учителю, с большим уважением.

— А теперь пошли к пруду. Шапки и полушубки можно вот сюда, а рукава засучай повыше.

Сбросив шапки и полушубки, ребята с высоко засученными рукавами опустились на корточки и стали умываться.

Миша за делом наставлял, по-прежнему выдавая чужие слова за свои:

— Руки, руки мыль на совесть и мыло смывай начисто. Всякое мыло чем-нибудь пахнет… Корове может не понравиться.

— Чего же ей, корове?.. Пахнет хорошо.

— Это тебе, а ей, корове, знаешь что нравится?

— Будто ты, Миша, с коровой разговаривал об этом?

С манерой, усвоенной от Ивана Никитича в плотницкой, Миша проговорил:

— Гаврила, можно не разговаривать и знать, если голова думает. Вот возьми и потри руки этим, — и Миша протянул Гаврику щепотку свежего пырея.

Это была уже собственная выдумка Миши, и потому он с некоторой настороженностью ждал, что ему на это скажет Гаврик.

— Миша, настоящая доярка должна мыть руки пырейным мылом? — усмехнулся Гаврик.

— Да. Только его еще нет в продаже, — спокойно ответил Миша и подвел Гаврика к корове. Тут уж ему не пришлось ничего нового придумывать в сравнении с тем, чему сам был научен теткой Дарьей.

Вручив ведро Гаврику, Миша заговорил с коровой:

— Ты, Красная, не тревожься, это Гаврик. Он хлопец ничего… Он тебя подоит… Гаврик, начинай: чуть поддай кверху, легонько подтолкни и тут же потяни книзу.

Только приладился Гаврик доить, как корова, отнеся зад, выпучила на него глаза.

Гаврик, быстро приподнявшись, испуганно посмотрел на друга.

— Чего она?.. Может, лучше ты сам? — протягивая Мише ведро, спросил Гаврик.

Но Миша не хотел остаться неспособным учителем. Задумчиво осмотрев Гаврика, он с досадой заметил:

— Кудлатый ты. Я тоже на месте коровы так бы сделал. Повяжи голову полотенцем.

И Миша, снова представив корове Гаврика, теперь похожего на белоголовую девчонку, долго расхваливал его.

Спустя минуту Гаврик откуда-то снизу восторженно зашептал:

— Миша, пошло!

Шикнув на него, Миша уверенно проговорил:

— Так и должно быть…

Пока ребята доили коров, к пруду на заседланной лошади подъехал мальчик-подросток примерно одних лет с Мишей и Гавриком. Остановив лошадь и поправляя белую овчинную шапку, он издали окинул ребят взглядом богатого хозяина, которому принадлежали не только пруд и ферма, но и вся степь с крикливо кружившимися над ней чибисами.

— А коровы ваши случаем не бруцеллезные? — строго спросил он.

Миша и Гаврик не знали, что ответить. Миша смог только сказать, кто они, откуда и куда гонят с дедом этих коров. Гаврик же молча заканчивал дойку.

— Ветфельдшер или зоотехник коров бачилы?

— Не знаю. Секретарь райкома и еще двое провожали…

— Если секретарь райкома был, тогда ничего… А то дивлюсь — около пруда чтось не нашего колхоза.

Мальчик с неторопливой легкостью кавалериста, едва коснувшись ногой стремени, спрыгнул с седла на землю.

Просторная стеганка, широкая для его сутуловатых плеч, медлительная походка, с какой он подводил к Мише немолодую, но еще красивую лошадь, делали этого мальчика старше своих лет. Но по мере того, как он присматривался к Гаврику, доившему корову, лицо его озарялось, становясь широким и по-детски наивным.