Да-а! За какой-то час мои дурные коллеги уже выдали по два перла на рыло! А что будет дальше? Не зря я не хотел с ними ехать! – чуть загрустил Платон.

Удачно объехав пробки, квартет в этот раз успел вовремя.

Шустрый Платон с подарком в большой коробке оказался впереди сослуживцев.

Потому он первый повстречал, стоявшую на улице в компании профессора Владимира Николаевича Прозорловского их общую начальницу – именинницу Ольгу Михайловну Лопатину.

– «Здравствуйте!» – обратился он ко всем.

– «Поздравляю Вас с днём рождения! Желаю Вам здоровья, взаимопонимания и неувядающей красоты!» – вынужденно поздравил он доктора биологических наук.

– «Здравствуйте, спасибо! А где Надежда?» – вынуждено приняла та поздравления не по чину.

– «Да вон они еле плетутся!» – указал на коллег, втроём несущих одну маленькую коробочку, не числившийся в их штате, свободный предприниматель Платон.

– «Владимир Николаевич! А что у Вас с животом?!» – переключился писатель на профессора.

– «О-о! А ты меня знаешь? А мы разве знакомы?» – закачался он навстречу Платону, протягивая руку и внимательно всматриваясь в его лицо.

Но в этот момент запыхавшаяся Надежда, поздравляя начальницу, прощебетала что-то невнятное, делая упор на подарке, показывая на коробку в руках Платона. За нею отметились и «Билл с Гарри».

А тем временем пьяный профессор, получив в ответ от Платона не менее сильное рукопожатие, переключился на Гудина и Алексея.

Далее всё пошло по обычному сценарию. Вся компания прошла на второй этаж и разделась в ближайшем кабинете. И только после этого Владимир Николаевич узнал Платона Петровича:

– «Ну, вот, теперь я тебя признал!».

Далее, поддержанный внимательным и сопереживающим слушателем, он повёл разговор о высоких материях. Но вскоре их оборвала сама именинница:

– «Владимир, Николаевич! Ну, всё! Пошли рассаживаться!».

Гости расселись сами. Надежда прошла к дальней стороне стола, еле успевая за шустрым и голодным Иваном Гавриловичем. Платон прошёл за нею, подталкиваемый сзади, почти приклеившимся к нему, нетерпеливым до очередной выпивки профессором Прозорловским. А Алексей, отделённый от коллег «старшим товарищем», вынужден был пройти следом за ним.

Поэтому теперь Надежа сидела в окружении своих стариков, а Алексей – на подхвате – ближе к выходу и к именитой имениннице. Поэтому ему и досталась роль вручателя подарков.

После поздравлений других сослуживцев, работавших в одном здании с именинницей, взяла слово и Надежда Сергеевна.

И тут Платон опять испытал неловкость за свою пресмыкающуюся перед высшим руководством начальницу. Пропев поздравительные «реферамбы» Ольге Михайловне и подарив ей большую коробку, она, как всегда ранее, вскользь, мимоходом, добавила слишком скромные и невыразительные слова в адрес Елены Георгиевны:

– «Лен! Ну, а тебя мы тоже поздравляем! Только ты обязательно используй наш подарок!» – протянула она маленькую коробочку.

– «Конечно, Надь!» – в очередной раз проглотив комок обиды, ответила вторая именинница, постоянно находящаяся в тени своей ровесницы высокопоставленной Ольги Михайловны.

По какому-то странному стечению обстоятельств в коллектив их НИИ в разное время пришли две девушки, тоже родившиеся 5 декабря!? Их, конечно, тоже поздравили, хотя проще, но зато теплее. Причём в этот раз инициативу на себя взяла сама Ольга Михайловна, которая вскоре ушла в другой корпус, за другой стол, к поздравлениям от других, важных коллег.

В этот момент к Платону обратилась Татьяна Ивановна – пожилая сотрудница, сидевшая с самого левого края стола, у окна:

– Платон Петрович! А я Ваше стихотворение про Сретенку периодически перечитываю! Читаешь, и вся юность перед глазами проплывает! Спасибо Вам!».

– «Я рад, что Вам понравилось!».

– «А что это такое?» – заревновал к популярности своего антипода Гудин, тихо обращаясь налево.

– «Да я жила там поблизости, на Кировской! Так что бывала на Сретенке частенько!» – объяснила она некоренному москвичу.

После скоро последовавшего ухода Надежды и Алексея, Иван Гаврилович разошёлся, пытаясь вернуть популярность себе. Он подсел к, оставшейся теперь за главную виновницу торжества, Елене Георгиевне и стал громко рассказывать о своей недавней поездке в Гоа, как всегда стараясь привлечь всеобщее внимание к своей персоне.

Пытаясь несколько погасить рвение старца, Платон вынужденно вмешался. На комплимент женщин, по поводу загара Гудина, он съязвил:

– «Да нет! Это от крема!».