Конечно, люди больше всего склонны слышать нас, если мы даем им понять, что любим их, что они очень важны для нас. То, что мы, возможно, не получим желаемого ответа, болезненно, но это не главное. Разговор с отцом в машине о моих волосах не имел целью что-то донести ему, или тронуть его, или даже заставить его извиниться или изменить поведение. Я знала по опыту, что этого не стоит ожидать, так же, как знала, что не стоит ожидать предсказуемости от своих волос. Но и защищать его я не собиралась. Я просто хотела услышать звук собственного голоса, высказаться, а не стушеваться.

Одна моя подруга недавно призналась мне, что в ожидании своего парня по часу, как дура, перекладывает с места на место журналы на столике, чтобы произвести нужное впечатление. Затем она сидит у окна, выходящего во двор, и ждет, когда он подойдет, чтобы быстро включить определенную песню на CD-плеере, которая должна звучать, когда она откроет дверь. Как-то они пошли в кино, показавшееся ей таким неприятным, что она еле усидела в кресле, но, когда он, выйдя из кинотеатра, выразил восторг, она не стала давать честного комментария.

Поначалу так себя вести вполне нормально, но так не может продолжаться долго, если отношения развиваются. Со временем мы должны двигаться в сторону большей естественности, особенно когда чувствуем, что эти отношения важны для нас, и мы хотим, чтобы они продолжались. Чем теснее близость, тем больше возможность и желание делиться сокровенным и значительнее эмоциональные последствия молчания, неискренности, нераскрытия себя и своего подлинного голоса.

В конце концов, если потенциальный партнер не захочет остаться рядом после нашего откровения, сделанного с благими намерениями, – о том, что у нас был аборт, мастэктомия, два предыдущих брака или недавняя номинация на Нобелевскую премию, нам будет лучше без этого человека. Нам может быть лучше без него, если ему не особенно нравятся наши излияния, несдержанность или амбиции, или если он отключается, когда мы выражаем беспокойство, страхи или рассказываем болезненную историю из прошлого. Точно так же и близкий человек имеет право знать о нас больше, чтобы анализировать отношения и строить планы на будущее на основании фактов, а не фантазий или проекций. Близость и наше суждение об отношениях страдают из-за молчания и притворства, не позволяющих нам узнать своего партнера или дать ему лучше узнать себя.

Мы уже видели, что притворство определенного рода может свидетельствовать о смелости и идти на пользу, но я воспитывалась на совсем другом притворстве. В 1950-е годы, когда я росла (когда еще не было современного феминизма), нас учили «прикидываться дурочкой», оставлять последнее слово за мужчиной, притворяться, что он в доме хозяин, и слушать его с широко раскрытым ртом независимо от того, насколько это скучно, и изящно вставляя время от времени какую-нибудь ремарку. Чтобы привлечь и удержать мужчину, годятся любые методы. Взрослые женщины вели себя так, будто притворялись женщинами, если вспомнить меткую фразу Глории Стайнем.

Сегодня нас отовсюду бомбардируют советами высказываться искренне и правдиво. У журналистки Эллен Гудман есть подруга, которая мудро советует каждой из трех своих маленьких дочерей: «Не молчать, не молчать, не молчать», откровенно объясняя: «Единственным человеком, кого ты отпугнешь этим, будет твой будущий бывший муж!» Это довольно жестокий урок – о том, что не следует удерживать мужчину за счет отказа от собственного «я». Но, несмотря на наличие множества хороших советов, любовь и романтика не способствуют вырабатыванию ясного и сильного голоса. Как отмечает моя подруга, карикатурист Дженнифер Берман, влюбленность часто сокращает часть мозга, отвечающую за логическое мышление, до размеров горошины.

Влюбленность совершенно не помогает нам понять, здоровы ли эти конкретные отношения и полезны ли они нам. Страстное начало – это прекрасно, но сильные эмоции блокируют способность объективно оценивать ситуацию, ясно мыслить и выражаться.

Одна из моих подруг Эми влюбилась в женщину на выездном семинаре для гей-активистов и уже перестраивала весь свой образ жизни, чтобы быть с ней. Эми знает эту даму всего три недели, но уже планирует отдать кому-то свою любимую кошку из-за аллергии новой пассии. Друзья Эми настроены скептически и просят ее остановиться и подумать, но она убеждена, что нашла настоящую любовь.

Возможно, так оно и есть. Для каждого человека любовь означает что-то свое, и никакого универсального определения не существует. В конце концов, если Эми чувствует, что любит, что ж, тогда она любит, что бы кто ни говорил ей. Некоторые люди сразу ощущают глубокую связь с другим человеком, которая впоследствии оказывается длительной. Но сильные чувства, независимо от того, насколько они нас поглощают, вряд ли признак истинной и прочной близости. Эмоциональный накал и близость – не одно и то же, хотя многие люди путают эти две вещи.

Неважно, как Эми называет свое чувство – «любовью» или «квашеной капустой». Главное – это не сила нашей любви, а то, будут ли отношения полезны для нас и насколько твердую позицию мы в них занимаем. Оценить это помогут время и разговоры. Присутствует ли в отношениях чувство безопасности, простоты и комфорта, которое делает возможными искренность и открытость? Помогает ли нам любимый человек лучше понимать собственную натуру и развивать способность высказывать то, что у нас на душе? Основаны ли отношения на взаимности, в том числе на обоюдном уважении, эмпатии, взаимопомощи и заботе друг о друге? Можем ли мы говорить о том, что думаем или чувствуем по-другому, чтобы открыто обсудить и разрешить конфликт?