Фирсов кивнул.

— Ружье-то добро бьет? — заметив проходившего мимо колчаковца, спросил ямщик нарочито громко.

— Ничего, если упадет с гвоздя на лавку, ни одного горшка целым не оставит, — ответил шутливо Фирсов.

Ямщик улыбнулся. Помолчав, заметил:

— Ехать придется неторопко.

— Почему?

— Разводины на реке пошли. То и гляди, нырнешь.

— А объезды есть?

— Куда свернешь. Снег рыхлый, да и береговые подъемы тяжелы, — подмигнув, ямщик продолжал: — Есть отсюда верст так за пятнадцать Черный яр — шибко муторное место. Иртыш там поворачивает вправо, когда едешь, то перед тобой скала. Вода бурлит — спасу нет. Проезд шибко узкий. Да и раскат, как на грех! Слева, значит, глыбины льда стоят, у скалы полынья сажен так на пять. Боязно ехать. В Иртыш нырнуть за мое почтение можно, и следов не найдешь, затянет под лед. Глубина страшнейшая.

Увидев второго ямщика, который подходил к ним, он перевел разговор на другую тему:

— Кто-то из господ собирается править моей тройкой? Уж не вы ли, грешным делом?

— Я, — ответил Фирсов.

Покосясь на товарища, ямщик продолжал:

— Только вот что, милок, левую пристяжную кнутом не бей: бедовая. Натворит делов, сам не рад будешь: как хлестнешь — сейчас на дыбы и падет на коренника. Оборони бог, прирвет всю упряжь.

— Ничего, обойдемся без кнута! — успокоил ямщика Андрей.

«Черный яр, успею ли выпрыгнуть из кошевки? — пронеслось в голове. — Но чем бы все это ни кончилось, я должен выполнить задание!»

Фирсов направился на голоса, которые слышались из комнаты. При входе его мужчины замолчали. Видимо, речь шла о нем.

— Я не помешал? — Глаза Фирсова вопросительно посмотрели на Вальтера Гана.

— Нет… — ответил тот и, засунув руки в карманы мехового пиджака, бесцеремонно вытянул ноги.

Андрей, скрывая неприязнь, сказал спокойно:

— Прошу извинить за опоздание, — и, отвернувшись к окну, закурил.

Вскоре, одетая в модную венгерку с отделкой из серого каракуля, вошла де Гиньяр.

— Все в сборе, господа? — Глаза Жанны окинули собравшихся. Мужчины поднялись с мест и стали разбирать ружья, стоявшие в углу комнаты, Андрей поклонился Жанне.

— Поручик, я вас не узнала. В этом крестьянском полушубке вы выглядите, как настоящий ямщик. Надеюсь, сегодня покажете свое искусство управлять тройкой.

— Да, — тряхнул решительно головой Фирсов. — Сегодня вы увидите, что значит любить просторы родной земли.

Охотники вышли на улицу. В первую кошевку уселись Вальтер Ган, штабс-капитан Дунаев, Жанна де Гиньяр. Андрей взобрался на облучок и, взяв вожжи, оглянулся.

Во второй кошевке сидели: Уильям Доннель и два незнакомых ему офицера.

— Готовы?

— Трогай, — ответил задний ямщик.

Тихо звеня колокольцами, тройка побежала по людным улицам города. Спустившись к реке, лошади пошли быстрее. Солнце грело по-весеннему, со степи веяло теплом.

Дунаев, привалившись к Жанне, рассказывал анекдоты; француженка, заливаясь смехом, порой игриво закрывала ему рот меховой перчаткой, Вальтер Ган был угрюм и неразговорчив. Его мысли были заняты Топорковым.

«Поручик будет выдвинут от меня на расстоянии выстрела, это облегчит задачу, версия о несчастном случае на охоте вполне правдоподобна. Предположим, заяц делает большой прыжок в его сторону. Я, не рассчитав дистанции, выстрелил. Пуля угодила в Топоркова, и все в порядке, — по холеному лицу Гана пробежала легкая усмешка. — Следствие? Это проформа. В военном отделе контрразведки есть мои люди».

Успокоенный, Ган откинулся на спинку кошевки и закрыл глаза. Дорога была ровной, и Андрей ехал неторопливо. Кругом лежала широкая равнина, покрытая редким кустарником. На желтых буграх виднелась прошлогодняя трава. На вербах набухли почки; над равниной, недалеко от берега, тяжело махая, крыльями, пролетел сарыч.

Ослабив вожжи, Андрей задумался. Кто знает, может быть, это его последний день. Хорошо, если прыжок будет удачным, а если нет? В трепетном весеннем воздухе перед глазами Андрея выплыл образ Христины.

Неожиданно лошади остановились. Впереди лежала полынья. Вырываясь из-под толстого слоя льда, бурлила вода. Андрей осторожно объехал опасное место и оглянулся. Второй ямщик отстал. Фирсов подобрал вожжи и, встряхнувшись, крикнул на коней. Коренник перешел на крупную рысь. Фирсов стал следить за пристяжными. Те бежали ровно, красиво изогнув головы, скосив на ямщика глаза.

— Держитесь крепче, господа, — бросил через плечо Андрей и первый раз ударил коренника кнутом. Тот вскинул голову к дуге, прибавил ходу. Раздалась трель колокольцев. Тройка понеслась. Приподнявшись на сиденье, Андрей внимательно смотрел вперед. Его лицо было серьезно. Вдали показалась сначала верхушка Черного яра, затем на белом фоне равнины отчетливо выросла и сама скала.

Вальтер Ган, пригретый лучами яркого солнца и убаюканный нежным звоном колокольцев, дремал. Жанна де Гиньяр, не переставая болтать со штабс-капитаном, увертывалась от его поцелуев, бросая взгляды то на широкую спину Андрея, то на дремавшего Гана.