Несмотря на слабость, Нина ухватилась за железные прутья решетки, подтянулась к окну. За стенками тюрьмы, на дороге, тарахтели тачанки, гулко раздавались шаги солдат.

«Красная Армия возле Уфы! Скоро, скоро час освобождения!» — радостное чувство охватило ее. Опустившись на пол, Нина с просветленным взором стала смотреть в окно на приближающийся рассвет.

Неожиданно в камере вспыхнул свет электролампы, послышался скрип засова. В дверь просунулась чубатая голова казака.

— Выходите в коридор!

Полная тревоги Нина вышла из камеры.

Двор тюрьмы был набит каппелевцами и казаками. Показались Виктор Словцов и другие коммунисты, арестованные в Челябинске и Зауральске.

Нина крепко пожала товарищам руки и, встав рядом с Виктором, молча выслушала приговор.

Его читал молодой офицер, выпущенный недавно из школы прапорщиков. Руки его заметно дрожали.

— «…Суд постановил: подсудимую Нину Дробышеву на основании 152-й статьи уложения о наказаниях и приказа начальника штаба верховного главнокомандующего от 4 февраля девятнадцатого года за № 111 лишить всех прав состояния и подвергнуть смертной казни через расстрел».

Нина крепко сжала руку Виктора.

Так же торопливо был прочитан приговор и остальным.

Заключенные встали спиной к тюремной стене.

— Приготовиться! — пропел тонким фальцетом офицер. Казаки вскинули винтовки.

— Да здравствует пролетарская революция! — прозвенел голос Словцова.

— Да здравствует коммунизм! — страстно крикнула Нина.

— Вз-во-од! — послышалась команда.

— Да здравствует власть Советов!

— Пли!

Виктор уткнулся лицом в землю и, зажав судорожно в кулаке траву, затих.

После второго залпа Нина покачнулась, крикнула:

— Старый мир рухнет, коммунизм будет жить вечно!

Офицер яростно завопил:

— Вз-во-од, пли!

Челябинск потонул в сугробах. На улицах видны лишь редкие прохожие. Извозчики отсиживались на постоялых дворах, целыми днями играли в «подкидного». На станциях застряли поезда. Согнанные на очистку железнодорожных путей крестьяне работали неохотно.

Морозы сковали толстым слоем льда реки и озера, загнали в теплые избы людей, одели в пушистый куржак леса.

В один из таких дней из города по направлению Копейска шла Христина, одетая в овчинный полушубок, пеструю шаль, из-под которой выбилась прядь волос. Поправив ее на ходу, девушка внимательно вглядывалась в завьюженный след саней, который терялся на снежной равнине.

Началась поземка. Колючий снег с легким шуршанием катился по затвердевшему за ночь насту, дымил на высоких сугробах и легкими вихрями кружился по опушке редких лесов. Христина глубже спрятала озябшие руки в полушубок.

Весной, после того, как чехи заняли Марамыш, она благополучно доехала до Челябинска и остановилась на квартире у дальней родственницы в Заречье.

Город был наводнен чехами и белогвардейцами. Христина начала осторожно наводить справки об оставшихся на свободе коммунистах.

Лето прошло, напряженное и опасное. Шпики шныряли повсюду. Подпольный комитет поручил Христине вести работу по оказанию материальной помощи семьям партизан. Девушка выезжала в Куричью дачу, в отряд Русакова. Через нее была установлена связь с рабочими Златоуста и Миньяра. Сейчас она шла в Копейск по заданию укома.

Над равниной медленно плыли тяжелые тучи.

Согретая быстрой ходьбой, Христина не чувствовала холода и, поглядывая с опаской на небо, старалась лишь не сбиться с дороги.

Часа через полтора она стучалась в дверь маленького домика.

Шахтер Ошурков находился в партизанском отряде. Девушку встретила хозяйка, молодая, но уже состарившаяся от нужды и непосильной работы.

Вместе с ней Христина направилась к партизанским семьям, сидевшим в то время без хлеба и денег.

В семье шахтера Андрея Бойко три сына сражались против Колчака, четвертый томился в белогвардейском застенке, малыши жались друг к другу на широкой кровати. Христина, окинув взглядом пустые промерзшие стены избушки, вздохнула.

В избу вошли другие женщины. Девушка начала рассказывать о разложении в рядах белых частей, о наступлении Красной Армии.

— Скорей бы, — вздохнула одна из шахтерок. — Так намучились, так намучились, что сказать трудно!

— Скоро! — решительно тряхнула головой Христина. — Потерпите немножко. Колчак подыхает, но он еще силен. Нужно бороться, не давать угля белогвардейцам! — Открыв полевую сумку и достав из нее деньги, бумагу и карандаш, девушка продолжала: — Подпольный комитет посылает вам свою пролетарскую помощь. Мы будем оказывать вам поддержку по мере возможности.