— Я сейчас держала на руках малыша, который лишь немногим младше моего. В первую очередь я нужна своему ребёнку, и меня здесь не удержат никакие больницы. В мире много несправедливости, насилия, болезней, а я одна и буду думать о своей семье, а не о язвах старых Советников и нужных вам людей. Хотите помочь неимущим? — с вызовом посмотрела на аттана. — Так открывайте благотворительные больницы и повышайте уровень жизни людей!

— Никто в здравом уме не откажется от наяриты, — нарушил недолгое молчание после моих слов мужчина, — даже такой бракованной, как ты. Ясарат будет искать пути давления на тебя и, можешь поверить, со временем найдёт. Если хочешь поскорее обнять своего ребёнка — мы поможем, но жить вы будете здесь.

— Я не ваша подданная и хочу вернуться домой.

— На это можешь не рассчитывать.

— Скажите, а что не так было с той водой, которую я подала вам в библиотеке?

— Почему ты спрашиваешь?

— Послушайте, мне же не сложно проверить, подавая напиться и мысленно желая гадость.

— И чего же пожелала ты мне?

— Подавиться, — не стала скрывать я.

— Вода стала затхлой, — ответил аттан.

Обдумав, я улыбнулась:

— Вот вам и ответ. Меня нельзя принудить лечить, иначе я пожелаю такого, что станет ещё хуже. Так что не светит вам наярита. Я, конечно, могу посетить ещё несколько раз эту больницу и помочь детям, но на большее можете не рассчитывать. Не хочу тратить свою жизнь на толпы страждущих, которым нужна помощь. Повторяю, я одна, а мир большой. Вы ничего не знаете о моих родных, и шантажировать ими меня не сможете. Если хотите, чтобы я помогла королеве, вам придётся меня отпустить. Народу хватит одного чуда, а возвращение к жизни супруги укрепит власть короля.

— Ехать неизвестно куда одной — безумие!

— Безумием будет дать вам рычаги давления на меня.

— Мы можем принести магические клятвы, что не причиним им вреда и не используем твоих блихких против тебя.

— А что мешает найденному мужу «случайно» умереть по дороге ко мне, чтобы я не рвалась уехать? Разбойники на дорогах, лошадь понесла, и вы будете не причём.

— Магическая клятва не позволит отдать такой приказ.

— Иногда достаточно намёка.

— Ты не понимаешь, клятва не позволит этого сделать. Решай, но я не отпущу тебя, чтобы ты опять не попала в неприятности. Хочешь видеть родных — дождись их здесь.

Мы непримиримо посмотрели друг на друга, и ни один не хотел уступать. Я отвернулась к окну, храня молчание. Некоторое время спустя меня посетила мысль, что визит в больницу был рассчитан не только на то, чтобы ткнуть меня носом в больных детей, но и чтобы проверить мои способности как наяриты.

— Что с детьми? — спросила я аттана. — Кому-нибудь из них стало лучше?

— У двоих спал жар, ещё у нескольких пропали боли, один пришёл себя после травмы головы, — я помнила этого парня. Напоить подростка не удалось, но я его умыла. — Завтра будет видна более полная картина.

— Надеюсь, вы не раскрыли, кем я являюсь?

— Всего лишь попросил провести повторный осмотр и сказать, есть ли положительная динамика, — холодно ответил аттан.

Успокоившись, задумалась, как быть дальше. Всё же как бы я ни хотела уехать, но в чём-то он прав, — бросила быстрый взгляд в сторону Первого советника, — без хорошей охраны мне не выжить, и я понятия не имею, где мне искать родных. Всё же с агентурной сетью короля не сравниться ни одному детективу. Но как сделать так, чтобы не подставить семью и самой не угодить в ловушку?

— Я хочу прочитать книги, касающиеся магических клятв, — произнесла я.

У меня была неделя на то, чтобы посидеть в библиотеке и составить договор, продумывая каждое слово. Когда я читала о магических клятвах, то напрягала мозги насчёт самой нерушимой. Память услужливо помогла, и всплыли знания об Арра-Зат — клятвы на крови. Мне оставалось лишь прочитать более подробно о ней.

В эти дни я ещё несколько раз посещала больницу. Малыша, которого я пеленала, уже там не было. Неожиданно объявились родственники умершей девушки и забрали ребёнка к себе. Да и из прежних пациентов остались лишь те, у кого были сложные переломы или ранения, но и они шли быстро на поправку, настолько быстро, что целители называли это чудом и… стали задумчиво коситься на меня. Когда прозвучали первые несмелые намёки, что моё посещение благотворно сказывается на больных, я сделала непроницаемое лицо и заявила, что я всего лишь Тень Первого советника.

Когда договор был готов, я подсунула его на чтение аттану. В нём я чётко оговаривала свою свободу, неприкосновенность моей семьи и нераспространение сведений о том, что я наярита. Он заявил, что Ясарат ЭТО не подпишет. Ещё ему очень хотелось узнать, откуда мне стало известно насчёт Арра-Зат, ведь это древняя и не известная в широких массах магическая клятва. Мне оставалось лишь хранить загадочное молчание. Чтобы найти сведения о ней, мне пришлось попотеть, и то я знала, что искать.

При ознакомлении с договоро, Его Величество заявил, что ни за что на свете не подпишет и очень интересовался, кто помог мне его составить. Долго не мог поверить, что я сама, и лишь слова аттана насчёт того, что это так и есть, убедили его. В конечном итоге после длительных переговоров, где я стояла насмерть, нам удалось достичь компромисса.

Аттан дал слово больше не брать под контроль моё тело, лишь если я сама попрошу его об этом и дам согласие. Как он пояснил, это может понадобиться, к примеру, при угрозе моей жизни. Он обещал показать, каким образом я смогу связываться с ним при надобности. Скрепя сердце, согласилась. Также Первый советник отказывался от меня, как от своей Тени, но, пока не нашлись мои родные, он считает меня членом своей семьи, берёт защиту и всё финансовое обеспечение на себя. Мне это не очень понравилось, но при дворе я уже была его Тенью, татуировки принадлежности никуда не деть, наши имена и так связаны. Он упирал на то, что финансово меня и так содержит, и не собирается отказываться от взятых обязательств, пока я не перейду к мужу, меня же это никак не обязывает. Я согласилась лишь из-за того, что переехать жить отдельно от него я не могла, иначе это вызвало бы вопросы и привлекло к этому факту лишнее внимание. После появления мужа он должен был как благородный человек прилюдно отказаться от меня и дать воссоединиться семье, больше не вмешиваясь в мою жизнь.