– Одного ты же можешь… – растерялся Колыван.

– Не его, – виновато произнес кот, – его не могу.

– Почему?

– Он не пища, – попытался объяснить баюн, – он сам хищник. Такой же, как я… только другой.

– Тихо-тихо, киса, – тон воеводы стал угрожающим, – ты же не хочешь открыть другим наш маленький секрет? Не советую.

Лютополк снова оглядел притихших людей.

– Подумайте над моим предложением, времени у вас мало. Если южные ворота возьмут бунтовщики, штурм станет затруднительным. Цена вырастет многократно. Одно дело войти в город, совсем другое – штурмовать стены.

Никто не решался ничего сказать, все почему-то посмотрели на Аленушку. Девочка была бледна, рана в ноге еще болела, но она подняла свой взор прямо на Лютополка.

– Нет.

– Нет так нет. – Картинно вздохнув, воевода сделал вид, что собирается уходить.

– Стоять, – холодно распорядилась Аленка, – сейчас ты идешь в лагерь и приводишь войско сюда. После чего давишь бунт в городе.

– Вот как, – улыбнулся Лютополк, – пообщалась с пушистиком, думаешь, теперь можешь сама так же? Прости, милая, не сработает.

– Ты, похоже, не понимаешь, что жив только потому, что за твоей спиной стою я. – Девочка говорила так взросло, что Колыван пораженно глядел на свою подопечную. – Ты для всех чужой. Ты не нужен ни жрецам, ни князьям. Князья тебя своим не признают. Забыл, что сюда идет целое войско? Сколько у тебя полков? Четыре?

– Пять.

– Четыре, – с нажимом произнесла Аленка, – я сама слышала, как князь Даниил говорил, что пять неполных полков еле на четыре полных тянут, а свежих сил к тебе не поступало.

– Неплохо для девчонки; но что с того?

– А то, что у остальных князей войско втрое больше и скоро оно будет здесь.

– Ты доживи хотя бы до завтра…

– Меня не будет – и тебе не жить. Я твоя единственная заступница. Если ты этого не понимаешь, то слишком глуп, чтобы быть мне полезным.

– Хорошая попытка, мелкая, – ухмыльнулся Лютополк, – но ты не учла, что я могу перейти к жрецам. Мои полки плюс их сторонники – этого хватит, чтобы удержать Киев. Здесь крепкие стены.

– Оборотник перейдет к жрецам Перуна! – улыбнулась Аленка. – Хотелось бы на это посмотреть… Они даже Вольгу пять раз пытались сжечь.

– Откуда ты все это знаешь?

– Знаю. Никто не обращает внимания на маленькую девочку, а я слушаю. Итак, повторяю княжеский указ: собрать войска и подавить бунт.

– Проболтался все-таки… – бросил сердитый взгляд на баюна воевода.

Лютополк молча покачался на стуле, раздумывая над сложившейся ситуацией.

– Ты мне нравишься, мелкая: дерзкая стала. А еще недавно такая девочка-припевочка была. Это мы с пушистиком на тебя так хорошо влияем.

– Да, и еще раз назовешь меня так, велю отрубить тебе левую руку. Я великая княгиня, помни об этом и знай свое место.

– Сколько ей лет? – тихо спросил Полкан у богатыря так, чтобы никто не слышал.

– Это дочь Владимира, внучка Финиста, – так же тихо ответил верный страж, – характер должен был проснуться. Но так рано я не ждал.

Вечером Колыван зашел в шатер, который выделили для княгини; девочка была бледна, сказывалась недавняя рана, но держалась хорошо.

– Прости, милая, – вздохнул богатырь тихо.

– За что? – удивилась Аленушка. – Уж если и есть на свете тот, кому не за что просить прощения, так это мой любимый богатырь.

– Прости, что детство твое не уберег. Прости, что так рано тебе пришлось повзрослеть. Не думаю, что твой отец и дед мной бы сейчас гордились.

– Ничего, – девочка выглядела бледной, – я устала только очень, надо уснуть. Как там дела?

– Галицкие полки подходят к воротам в город.

– Хорошо, – устало произнесла юная правительница, глаза ее слипались, она тихо шептала, уже засыпая, – еще поиграем вместе, и в салочки и в прятки. Как только война закончится, уже скоро.

Колыван не стал передавать сообщение тайного двора, что войско Белого королевства уже не таясь движется к границам: не время сейчас было для таких новостей.

Старый ягг снова с силой дернул за веревку, и связанный Мороз чуть не упал. Колонна пленников – все, кто остались живы после захвата деревни, понуро брели вперед, связанные вместе крепкими веревками. Великая Ягга подскочила к Морозу.

– Ничего сынок, ничего, – щебетала она, – все будет хорошо.