Том пожал плечами.

— Полагаю, что да. И потом, девушка старалась…

Я осторожно сложил записку как было, запечатал, благо, исходную печать почти не нарушил, понюхал.

Да уж. Духами облила… оно и к лучшему. Конечно, идти я и не собирался, но хорошо, что автор записки так легко вычисляем.

— Я тоже… постараюсь. Жди меня.

И выскользнул в окно.

Самым удобным в нашей комнате были карниз и плющ. Последний так и вообще оплетал замок от фундаментов до башен.

А по карнизу очень удобно было пройти до нужного места, частично спуститься… и вот оно. Окно нужной мне комнаты.

Андрэ не было в спальне, вообще никого не было.

Я прицелился.

Маленький конвертик спланировал прямо на кровать, благо, та была недалеко от окна. Я усмехнулся — и полез обратно.

— Куда ты его дел? — было первым вопросом Тома.

— Переадресовал Андрэ.

— Ну да…

Там же ни имени, ни титула, письмо может относиться к кому угодно!

— А что будем делать мы?

— Заляжем в засаде заранее. Еще до фейерверка.

— Я залягу. Тебя-то должны видеть, а кто обратит внимание на меня?

— Нас будет мало. Нужен и кто-то еще…

— Зачем?

— Как независимый свидетель, Томми.

— Свидетель — чего?!

Я закатил глаза. Иногда приятель едва соображал — но сегодня это было некстати.

— Думаешь, меня приглашают, чтобы угостить бокалом вина?

Том смотрел на меня минуты две, а потом покачал головой…

— Алекс…

— Я не стану его убивать. А если он сам нарвется… я тут точно буду не при чем.

— Это же будет война с Теварром!?

— Не первая и не последняя. И что?

— И ничего, — пожал плечами Том. — Знаешь… мне ведь тоже Рудольфа любить не за что.

Я знал. Судьба детей казненного отца была бы незавидна. Нищета, голод, смерть… моя мать спасла и Рика, и его семью, так что у них передо мной был долг жизни.

Впрочем, я не хотел требовать его с Тома. Если бы друг счел, что должен уйти — я бы отпустил его. С сожалениями, со слезой, но отпустил.

Дружба — это не ошейник или цепь, это единство. А его насильно не добьешься.

В качестве третьего и четвертого были выбраны два дворянчика из свиты Андрэ. Том принялся болтать с ними после ужина, а потом по секрету поведал, что говорят — тссссс! — герцогиня назначила кому-то свидание после фейерверка. Может быть, мы подкрадемся и посмотрим?

Сказать принцу?! Или герцогу Ратаверу?

Да что вы!

Это ж сплетни слуг! А если все будет не так? Мы потом от позора не отмоемся!

Когда Том хотел — он бывал неотразимо убедителен. Так что еще за час до фейерверка все трое пропали с глаз долой.

Я потанцевал со всеми подряд, включая и 'свою' баронессу, посмотрел на фейерверк — и тоже ушел с праздника.

Ненадолго.

Только вот…

Лавиния не собиралась никуда уходить. Увидев, что я исчез, она довольно ухмыльнулась — и продолжила танцевать. И только-то.

Она не собирается идти на свидание?

Или…

Я уже начал догадываться, что там будет. Только вот предотвращать я это не стану. Ни разу, ни два раза. Пусть случится, чему суждено.

Я сидел на окне за тяжелой портьерой, лопал вкусный виноград, прихваченный целым подносом у услужливого лакея, попивал водичку — и смотрел на небо.

Скоро, уже скоро…

Из парка донесся дикий крик. Я насторожился и выскользнул из-за занавеси. И, по закону подлости, сразу же наткнулся на Лавинию, которая застыла неподалеку в фигуре танца.

— Ты!?

Столько было в ее глазах изумления и ненависти.

— Я. А что?

А вот мои глаза были невинны. Я-то тут не при чем.

— Госпожа, а я должен был быть в другом месте?

Лавиния ответила бы, обязательно ответила, но было поздно. В зал с воплем вбежал один из придворных, которых увел Томми.

— Убийство!!!

Томми влетел вслед за ним. Я перевел дух. Друг жив, остальное все поправимо.

— Убили принца Андрэ!!!

У Тома это получилось с такой экспрессией, что я едва не зааплодировал.

Герцог схватился за сердце.

Лавиния свалилась в обморок.

Я подумал — и тоже взялся за сердце. Двумя руками.

— Как это могло случиться!?

Томми принял самый страдальческий вид.

— мне сегодня в комнату подбросили записку, из которой следовало, что госпожа Лавиния встречается сегодня ночью в беседке с любовником! Естественно, я обязан был сходить сам и посмотреть, дабы не опорочить честь и достоинство невинной девушки.