Шрифт:
— А зачем к ней подходить? — испугался Вениамин. Он что, собирается снова преследовать бедную женщину?
— Кархагор, оставь её в покое, а?
— Ну только попрощаюсь!
— Ты тем самым хуже сделаешь. Пойми, она же зла на тебя за обман.
— Это ты виноват!
Экзорцист даже растерялся от такой наглости:
— Нет, ты, и не перекладывай вину на меня!
— Я только лучше ей сделал! Зачем ты сунулся?!
— Лучше? Это как? Муж её ни во что не ставит, да ещё и ты обманул. Она же теперь вряд ли когда-нибудь сможет поверить мужчине!
— Почему бы нет? Только не мужу.
— Кархагор, муж — это единственный мужчина в жизни порядочной женщины. Госпожа Лилин замечательная, Тамеро должен осознать свою ошибку. Я верю, что он обязательно попытается наладить отношения. И благодаря твоему вмешательству ему будет невероятно трудно это сделать.
Демон обиженно отвернулся. Потом снова посмотрел на Вениамина: взгляд его уже полностью просветлел.
— Вот знаешь, я чувствую, что ты не прав, но ты всё так обоснованно говоришь, что я даже не понимаю, в чём именно…
Балы превратились в муку. Тамеро по-прежнему не замечал Лилин. Кажется, у него новая любовница. Женщина вспоминала демона, который так жестоко её обманул, и заодно не хотелось видеть мужа. Все мужчины одинаковы! Её супруг — клятвопреступник, демон — просто лжец.
Но какой милый лжец! Лилин не могла не думать о том, что было бы, если бы экзорцист не поймал его и не изгнал. Что нужно было от неё? Украсть, растерзать? Он же демон!
Ей самой такие мысли казались глупыми. Он не сделал ей ничего плохого. Даже пытался помочь вернуть мужа. Не его вина, что не вышло. А какими сладкими были его ласки! От одной мысли об этом становилось жарко. Даже после того, как он получил, что хотел — он же пришёл ещё раз!
Правильно ли она поступила? Эта мысль не давала ей покоя. Она попробовала любовь мужчины и сама же от неё отказалась. Сама.
Красивый сладкоголосый менестрель затянул песню о любви, страстной и счастливой. Лилин почувствовала, что готова расплакаться, и выбежала в сад. Ночная прохлада овеяла её грусть запахом жасмина, и стало вдруг легче. Медленно она шла по тропинке, и медленно печаль уходила.
— Как такая светлая песня могла заставить вас заплакать? — Вдруг раздался полушёпот где-то то ли над ухом, то ли за спиной. Лилин обернулась: менестрель стоял у неё за спиной.
— Это красивая песня, — неловко улыбнулась она. — Просто у меня плохое настроение.
— И у меня было, пока я не увидел вас, — улыбнулся певец в ответ. — Но раз ваша неземная красота помогла мне прогнать уныние, то теперь я просто обязан помочь вам.
— И как же вы собираетесь это делать? — Лилин снова улыбнулась.
— Мы вместе что-нибудь придумаем, — он поднёс её руку к губам. Женщина вздохнула и сжала его ладонь.
— Вот вы уже улыбаетесь, — он притянул её к себе ближе.
— Но ведь ещё не совсем улыбаюсь? — кажется, она несла чушь, но, в общем-то, какая разница?
— Тогда я попробую так? — он обнял её и накрыл её губы своими. Может, веселее от этого не стало, но возражать ей и в голову не пришло…
2. Вопрос доверия. Проблемы с манускриптом
Вениамин тщательно стёр неровную линию и замкнул контур гептаграммы правильно. Ловля демона не прощает ошибок. Несмотря на то, что времени почти не осталось, он аккуратно выполнил все необходимые приготовления. Проверил дверь, заперта ли. Проверил жезл, на месте ли. Линии на полу слабо засветились. Вот он, на подходе!
Тёмный силуэт просочился в окно.
Экзорцист простёр руки, кидая сеть заклятий. Демон крикнул кое-что нецензурное и развернулся назад. Но Вениамин не дал ему ни малейшей возможности для побега — сжал руки в кулаки и резко направил пойманного в гептаграмму.
Пленник вырывался, сыпал бранью и заклятиями, но ничего ему не помогало: ловушка захлопнулась. Синий семиугольный свет стеной вспыхнул, удерживая, сковывая, лишая сил.
Заклинатель поднял жезл. Сияние магического капкана отблесками ложилось ему на лицо.
Демон замер, потом воскликнул:
— Вен! Вен, это опять ты?!
— Кархагор?!
Он опустил руку с жезлом.
— Так, а ты здесь чего делаешь?
— Да ничего особого… Слушай, я так рад, что это ты!
— Это ещё почему? — Вениамин нахмурился, наложив на лицо как можно более грозное выражение.
— Да потому, что я уж, было, подумал, что в этом мелком мирке существует целых два экзорциста, способных меня поймать! — Он умоляюще поднял брови. — Отпусти, а? Больно!
— Так, сначала объяснишь мне, что тебе тут надо.