Под красивым лозунгом: «Если нужно для армии, на затраты нечего смотреть!» — творилось в варшавском комитете немало безобразия, наряду с беззаветной патриотической работой. Вырубов швырялся деньгами, но, по крайней мере, он не грел себе рук и огромное большинство работников ВЗС — тоже, но были и... печальные исключения!

Надо сказать, что само бесконтрольное швыряние денег и покупки, не считаясь ни с какими ценами, создавали большие искушения для иных слабых душ. С другой стороны, подрядчики, чуя возможность огромной наживы, искушали взятками некоторых работников закупочного аппарата. Большинство, но не все, могли этому противостоять.

Я сразу увидел, что дело, по существу, идет не о контроле тех или иных расходов или проверке товаров и их хранения и выдачи,— чувствовалась необходимость реорганизовать всю постановку работы. Этого я, конечно, был не в силах и не вправе делать первое время (я не был даже членом комитета). Однако самый факт организации контрольного отдела немедленно принес известную пользу: многие начали подтягиваться,

Работая в Варшаве, я наблюдал более непосредственные тылы армии, чем самый фронт (в это время в самой Варшаве стоял штаб одной армии, а по соседству—другой). Однако мне случалось несколько раз выезжать и на фронт, где я тогда получил — весьма скромное — «боевое крещение». Я как-то раз заехал на автомобиле туда, куда не следовало. Мою машину заметили с немецкой «колбасы» и дали по ней артиллерийскую очередь, не причинившую никакого вреда.

Я хорошо помню «помпеянское» впечатление от совершенно разрушенных городков, в частности — Прасныша.

Разумеется, у меня для поездок в районе армии были все нужные документы, но меня не раз поражала необычайная легкость проникновения в армейские районы и передвижений в них. У наших союзников, как я слышал, было в этом отношении гораздо строже, чем у нас, а у немцев, думаю, и подавно. Конечно, от шпионов вообще трудно уберечься, но по тому, что мне пришлось лично наблюдать, деятельность шпионов противника была у нас уж слишком мало затруднена. Россия, имевшая такую установившуюся репутацию «полицейского» государства, применяла в этом отношении наименьше стеснительных мер. На благоприятной почве германский шпионаж распускался махровым цветом, сама Варшава была, по-видимому, наводнена шпионами.

Помню, как раз в одном штабе корпуса меня предупредили, чтобы я не удивлялся тому, что во время поездки меня будут «на каждом шагу» останавливать заставы и проверять документы. Получено сведение, сказали мне, что в тылу армии ездит на автомобиле в русской военной форме германский шпион, снабженный поддельными документами и пропуском...

Уже такое любезное предупреждение человека, которого в штабе корпуса видели первый раз в жизни, вдобавок с объяснением причин, кажется мне не совсем осторожным... Далее я увидел, как на практике происходила проверка документов. Заставы были сравнительно редки: верст 30 я проехал недалеко от линии фронта, ни разу не остановленный. За весь день только один раз офицер внимательно прочел мой пропуск, остальные разы это была пустая форма: смотрели только поверхностно, так что отличить подлинный пропуск даже от очень грубой подделки было совершенно невозможно. Около одного моста мой пропуск взял в руки по-видимому совсем безграмотный запасный солдат. Он взглянул на документ, держа его вверх ногами, и, заметив печать, произнес: «Езжайте, Ваше Высокоблагородие!» У моего шофера ни разу документов не смотрели.

Я привожу только один этот случай, но мои наблюдения относительно невероятной поверхностности контроля даже в ближайшем к фронту районе далеко не ограничиваются этим. Позднее, в рижском районе, я, как и в Польше, встретил то же халатное отношение к предупредительным мерам против шпионажа. Удивительное и неуместное русское добродушие и махание рукой: «Ничего!» Дорого платили мы за это!

С моим пребыванием в Варшаве у меня связано воспоминание об одном глубоком и сильном переживании.

В это время Земский Союз был, если не ошибаюсь, самым крупным заготовителем противогазовых масок. Маски эти были тогда первого и самого примитивного образца; тонкие марлевые повязки, смачиваемые в каком-то содистом растворе.

Как-то раз из Санитарного отдела штаба армии вернулся Вырубов и сообщил, под секретом, заведующему медицинским отделом комитета доктору Богутскому и мне только что полученное секретное предписание принца Ольденбургского. Опыты, произведенные с масками утвержденного образца (которые выделывали и мы), дали очень неблагоприятные результаты: маски предохраняли от газов не долее нескольких минут. Принц, Верховный начальник Санитарной и Эвакуационной части, приказывал немедленно прекратить дальнейшую фабрикацию этих масок, сохраняя тайну относительно причины этого, чтобы не вызвать беспокойства. На днях будет утвержден новый образец масок, который и должен быть заготовляем в самом спешном порядке.

Немедленно было сообщено в мастерские об остановке фабрикации масок, «ввиду временного недостатка в марле», но тут же выяснилось, что завтра рано утром на наши склады должны придти приемщики от частей для приема 20 или 30 тысяч уже готовых масок. Части эти должны отправиться на фронт.

«Этих масок нельзя выдавать»,— решительно сказал д-р Богутский.— «А я думаю, их выдать надо)»,—сказал я. Завязался спор. Я доказывал, что части все равно должны выступить на фронт. Они пойдут без масок, а маски, даже неудовлетворительные (о чем знать войска не будут), все-таки поддержат их дух. Может быть, газовых атак и не будет, а если будут, то маски дела не испортят: без них было бы еще хуже... Кроме того, части уже знают, что маски готовы, раз мы вызвали приемщиков. Если масок не выдать, неизбежно пойдут самые неблагоприятные слухи, которые будут подрывать дух не только этих частей, но и всех ранее получивших маски этого образца...

Богутский мне возражал, говоря, что «не честно» давать негодную маску, не предупреждая об этом...

Я посоветовал Вырубову немедленно вернуться в штаб армии, прося указаний по этому вопросу. Сам он, однако, ехать не мог и просил поехать меня.

Я изложил положение Начальнику Санитарного отдела и объективно высказал соображения по этому поводу как д-ра Богутского, так и мои. Начальник отдела не решился разрешить вопрос, а пошел к Начальнику штаба. Командующий армией приказал выдать все готовые маски, согласясь с моей аргументацией.