— Неважно.

— Очень важно. Он заставил тебя с ним спать?

— Я видел Деймоса тираном, но не насильником.

— Вот как… Все еще хуже. Не думал, что ты способен пойти на такое добровольно. Или это твой хитроумный план?

— О чем ты?

— О том самом. Или ты забыл, каким уехал из дома? С каким напутствием? Но, как вижу, ты до сих пор ничего не исполнил… а тут такой способ подобраться к телу…

— Я тебе не шлюха!

— Потише, маленький братец, — Фуар, действительно, ненавидел, когда к нему так обращались. — Если это для это, чтобы подобраться поближе к тирану, то любой способ хорош.

— А если нет?

— Мне не хотелось бы так плохо думать о своем родственнике, но это очень похоже на предательство.

Последнее слово прозвучало хлестко, как пощечина, но Фуар был почти готов к такому повороту, так как долгое время думал о себе так же, но сейчас его сердце принадлежало Деймосу, поэтому он сказал:

— А то, что вы задумали, как называется? Не предательство? Ласнар принес Деймосу клятву верности!

— Ты слишком изменился, братец, или просто глуп, что тебе приходится объяснять такие простые вещи, — резко ответил Онар. — Любым способом избавить мир от этого монстра — благо!

— Может быть, но это и бесчестье.

— Не тебе рассуждать о чести, подстилка! У тебя был приказ твоего короля, но ты не выполнил его, перешел на сторону врага самым низким способом. Ты предал всех нас!

— А может, спас?

— Чем же? Собственной задницей?

— Только то, что ты мой брат, удерживает меня от того, чтобы бросить тебе вызов, — холодно процедил Фуар, сжав рукоять меча, с которым не расставался даже здесь. — И вот еще о чем подумай: десятки, если не сотни людей пытались убить Деймоса, некоторые даже успевали нанести удар. Но царь жив и здоров, как бык, а где все эти претенденты?

— Чушь!

— Суровая правда. Вам не убить Деймоса, прими это как данность. А если он узнает о ваших замыслах, то просто уничтожит. Прощай.

— Побежал доносить своему хозяину?

— Нет, что бы тебе не хотелось обо мне думать, — холодно обронил Фуар и покинул покои брата.

Тренировки не прошли даром, и принц сумел сохранить невозмутимое выражение лица и не выдать испытываемых чувств. Во всяком случае, при брате. И его уход не походил на бегство.

Но это вовсе не значило, что Фуару было так уж легко. В груди ныло, словно у него только что наживую вырезали часть сердца. Хотелось, как в детстве, забиться в угол и разрыдаться, но он вырос и все-таки повзрослел, вот только поступить по-мужски не получилось. Не биться же с братом, в самом деле! И разве он не предполагал возможность подобного развития событий?

Наверное, отец его и понял бы, но он мертв, а братья… Иногда сложно судить, чего они хотят больше: смерти тирана или его, Фуара, смерти. Он помнил, как горячо братья уговаривали его пожертвовать собой, а не просто отправиться с Деймосом в качестве «залога мира».

Вместе с этими воспоминаниями пробудился и холодный, липкий страх. Не за себя, за Деймоса. Фуар понимал, что братья так просто не отступятся.

Конечно, царь вовсе не невинный агнец, но он стал так дорог Фуару! И он ведь не угрожает стране, народу. Все решено. А войны… они были всегда. Это ведь не преступление, любить? Он же любит, а не оправдывает все действия царя.

Фуар редко признавался в своих чувствах к Деймосу даже себе, но сегодня было не до недомолвок. Правда, все равно душа разрывалась между долгом и чувствами, и этот страх…

Бежать, жаловаться Деймосу было как-то не по-мужски, и сразу вспомнились горькие слова брата. Фуару, как никогда, нужен был совет и, чуть поколебавшись, он отправился к залу святилищ.

Принеся жертву на алтарь Зевса, он, как можно более кратко, мысленно изложил свою просьбу. Огонь взвился высоко и ярко. Видимо, жертва оказалась угодна богу. Вот только ответа не последовало.

Принц уже собрался покинуть святилище, как воздух задрожал, и в самом темном углу появился призрачный образ той самой жрицы из древнего капища. Она посмотрела на Фуара, как на любимого внука, и сказала:

— Не у тех богов просишь.

— А у кого нужно?

— Неважно. Их давно уже нет, имена даже с камней стерлись.

— Как же…

— Ты давно услышан богами и выбрал верный путь. Хватит отваги пройти до конца — и Деймос переродиться.

— Как?

— То удел богов.

— Но что мне делать сейчас?

— Не лгать себе и не сомневаться в сердце.

Видение развеялось, оставив бледного и дрожащего Фуара. Давно ему не было так не по себе. Он словно почувствовал дыханье из могилы.

Едва снова почувствовав ноги, принц поспешил вон из святилища и почти по пояс высунулся в ближайшее окно, жадно хватая ртом напоенный дождем воздух.

Сейчас воздух пьянил лучше всякого вина. Едва принц успел подумать, что все-таки следует отыскать Деймоса, как за спиной раздался такой родной уже голос: