Выходит в коридор, закрывая за собой дверь. Сондерс вздыхает и смотрит в окно. Макс чувствует себя полным ничтожеством.

Сондерс. В шесть часов вечера в театре соберется тысяча так называемых знатоков оперного искусства, из тридцати музыкантов оркестр, из двадцати четырех певцов хор и восемь ведущих актеров… В заднике сцены мы имеем примерно двадцать килограммов креветочного майонеза, и если его скормить публике, то мы станем виновниками массового отравления… Все у нас есть, кроме тенора. Время.

Макс. Час пятнадцать. (Пауза.) Я… я ужасно переживаю за вас. Так хочется чем-нибудь помочь.

Сондерс. Не переживай, и спасибо за поддержку. Вопрос стоит так: что делать, если этот безответственный итальяшка вовсе не появится.

Макс. У меня… у меня есть одна мысль. Правда.

Сондерс. Вот как?

Макс. Да. И, может, она вам понравится.

Сондерс. Не томи душу, выкладывай.

Макс. Дело в том… что мне кажется… ну… в общем, я бы мог спеть вместо него.

Сондерс. Что-что?

Макс. Исполнить роль. Роль Отелло. Заменить Мерелли. Дело в том, что я присутствовал на всех репетициях и хорошо знаю роль. Я уверен в себе.

Сондерс. Отелло? Огромный парень — негр.

Макс. Да, сэр.

Сондерс собирается с духом.

Сондерс. Отелло, Макс, это Отелло. Он огромен. Он больше самой жизни. Его любовная страсть сотрясает небеса. Его ревность настолько ужасна, что мы дрожим за свои собственные жизни. И страх наш безотчетен. Его трагедия — это судьба терзаемого величия, оказавшегося на краю чернеющей и не имеющей границ бездны, обители «Ничто». Эта роль не для тебя, Макс.

Макс. И все-таки… я в себе уверен. Если такая возможность представляется.

Сондерс. «Леди и джентльмены. Прошу минуточку внимания. С сожалением сообщаю вам, что господин Тито Мерелли, величайший тенор нашего поколения, американский дебют которого должен был состояться в честь открытия десятого сезона Кливлендской Оперной Компании, к сожалению, отменяется… НО!.. Я имею честь сообщить вам, что роль Отелло сегодня вечером исполнит довольно одаренный певец — любитель, и это будет его первое выступление на нашей и вообще на любой сцене; в нашей компании он мастер на все руки: и спеть, и сплясать, и, если надо, то и кассу взять… Вот кто такой Макс». Понял, к чему я клоню?

Макс. Похоже, да.

Сондерс. Публика начнет разбегаться и передавит всех старушек.

Макс. Я все понял.

Сондерс. Время.

Макс. Час двадцать. (Угнетающая тишина. Сондерс берет виноградину, но, вспомнив, кладет обратно. Звонит телефон. Макс вопрошающе смотрит на Сондерса. Сондерс кивает, и Макс снимает трубку. В трубку.) Да-да?.. Что? Помедленней, пожалуйста.

Сондерс. Если это Джулия, скажи ей, что все эти креветки она может засунуть себе в задницу.

Макс(Сондерсу). Сэр! Это он.

Сондерс. Точно?

Макс. Собственной персоной. Он в коридоре, и ему нужен носильщик.

Сондерс облегченно вздыхает. Улыбается. Берет трубку.

Сондерс(в трубку). Синьор Мерелли! Benvenuto в Кливленд! Для меня огромная честь и привилегия — …Хм?.. Это Генри говорит. Генри Сондерс. Что?.. Нет! Нет! Номер уже готов. Я уже спускаюсь. Immediamente. Presto. Хорошо! (Кладет трубку.) Порядок. Полный. Толстяк прибыл. Он в холле.

Макс. Я знаю.

Сондерс. Инструкции помнишь? Главное что?

Макс. Не отходить ни на шаг.

Сондерс. Ни на шаг. Стать его –

Макс. Тенью.

Сондерс. И ни на секунду не выпускать его –

Макс. Из виду.

Сондерс. Лично отвезешь его на репетицию и вернешься с ним обратно в гостиницу. Позволишь ему все, кроме –

Макс. …вина и женщин.

Сондерс. После спектакля обеспечишь ему –

Макс. Бурную овацию.

Сондерс. Затем препроводишь его на банкет, и чтобы был –

Макс. Трезвым, как стеклышко.

Сондерс. А рук –

Макс. Не распускал.

Сондерс. А на банкете он может упиться –

Макс. В стельку.

Сондерс. А это уже не наша забота. Договорились?