— И что же ты сочинила на этот раз?

— По-моему, что-то сильное. Эта песня должна совершенствовать зрение и многократно улучшать скорость и реакцию. Я еще не дала ей название.

— Может, «Танец Стрекозы»? — С ходу предложил Ниваль.

— Отличная идея! Поэтично и в точку. Так и назовем.

Они оба улыбнулись и, не сговариваясь, вздохнули и посмотрели вниз, на темный лес, укрытый утренним туманом, как одеялом. За кромкой леса еще пряталось ленивое зимнее солнце, но небо там уже окрасилось в бледно-розовый цвет, словно подавая знак: «Здесь оно, никуда не делось. Еще немного — и начнется новый день. Это все, что я могу гарантировать. А уж как вы его проживете — дело ваше».

— Я не помешаю тебе, если поиграю немного? — Тихо спросила Эйлин.

— Да на здоровье, — отозвался Ниваль, — это твое время.

Постепенно невнятные звуки и переливчатые аккорды лютни стали сплетаться в мелодию, такую нежную и грустную, что даже Ниваль, чуждый музыке, почувствовал что-то странное, давно забытое. Наверное, это называется «защемило сердце».

Вдруг они услышали шорох наверху. Вытряхнув из головы неуместные мысли и взглянув вверх, Ниваль тихо чертыхнулся и стал шарить по земле в поисках камня поувесистее. Над ними висели два огромных существа, похожих на скатов, с темно-серыми глянцевыми крыльями, и острыми хвостами. Эйлин остановила его, схватив за руку.

— Это не враги. Это страшилы. Они не нападают на людей и, говорят, очень любят музыку. Некоторые даже сопровождают бардов в их странствиях.

— Вот этого бы не хотелось, — пробурчал Ниваль.

— И все равно, я сыграю для них.

Эйлин возобновила игру, поглядывая на страшил. Она улыбнулась и прошептала.

— Смотри, они танцуют. Это пара влюбленных. Ну разве не прелесть!

Танец страшил в сумеречном утреннем небе под нежные звуки лютни был очень трогателен и красив. Два столь непривлекательных внешне существа грациозно кружились в такт мелодии, паря в воздухе, сплетаясь хвостами и деликатно соприкасаясь кончиками крыльев. Потом самец осмелел и стал обнимать самку, укутывая ее то одним, то другим крылом, как блестящим покрывалом. Они зашептались на своем неведомом языке. Музыка оборвалась. Эйлин опустила голову, сжимая инструмент. Страшилы, по-прежнему обнявшись, опустились чуть ниже и, переглянувшись, посмотрели на нее.

— Что с тобой? — Спросил Ниваль, коснувшись ее плеча.

— Знаешь, иногда мне кажется, что мы так никогда и не увидимся, — тихо произнесла Эйлин.

Поняв, о ком она, Ниваль вздохнул и отвел взгляд.

— Послушай…

— Нет, Ниваль, — перебила она его, — я не буду больше плакать, обещаю. Может, мне стоит уже перестать жить иллюзиями и начать привыкать к мысли об одиночестве.

Возникла пауза. Страшилы тревожно переглядывались, а Ниваль понял, что не простит себе, если сейчас не скажет…

— Это ты-то иллюзиями?

Он покачал головой и неожиданно обнял ее одной рукой и прижал к себе.

— Я верю, что ты вернешь друзей. И будешь счастлива. Но… не знаю, обрадует ли это тебя, но обещаю, что чем бы все ни закончилось, одна ты не останешься. Потому, что, — он сглотнул, — у тебя буду я.

Сказав эти неожиданные для себя самого слова, Ниваль почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Словно боясь, что Эйлин оттолкнет его, он прижал ее еще крепче и неловко поцеловал в висок. Но ее это не разозлило и не удивило. Она подняла голову и, улыбнувшись, благодарно пожала его руку. Затем взглянула вверх и помахала влюбленной парочке. Те помахали ей в ответ и медленно поплыли над лесом, продолжая кружиться на лету.

Идиллию нарушила Сола.

— А, вот вы где, — сказала она, спрыгнув откуда-то.

На ней было чуть больше одежды, чем накануне вечером. К ультракороткому кожаному лоскутному платью-тунике на одной лямке прибавились короткий подбитый мехом плащик с застежкой на плече, такого же стиля наручи и высокие мягкие сапоги. На поясе висел кинжал, а за спиной — лук. Гляда на ее наполовину обнаженные бедра и плечи, Эйлин поежилась. Уперев руки в боки, Сола с сарказмом произнесла:

— А вы романтики, оказывается. Я уж подумала, сбежали, побросав вещички. Берите оружие и идите за мной.

— А завтракать? — Поинтересовался Ниваль, вставая.

Девушка усмехнулась, смерив его взглядом.

— У меня тут не гостиница, завтрак заработать надо.

Она тихо свистнула каким-то особым свистом и вытянула руку. Через несколько секунд на руку ей сел сокол, отличавшийся от обычных птиц тем, что имел серебристое оперение крыльев, сверкающий, словно посыпанный алмазной пылью, клюв и блестящий ошейник украшенный рубином, таким же, как на обруче Солы.

— Давно не виделись, Разбойник, — с улыбкой сказала она, погладив птицу по голове. — Сегодня ты мне нужен. Накормим этих бездельников, а потом подумаем, как вывести их из леса.

Крепость Ральфа Троллеподобного — последний оплот цивилизации к северу от Скрытого Леса. Хозяин этого места — утгардец по происхождению и духу — слывет великим воином и человеком необычайной физической силы. Его лицо и тело изуродованы шрамами от страшных когтей Серебристого Медведя, за что он и получил свое меткое прозвище. Много лет назад, когда Крепости Ральфа еще не было в помине, а сам он был молодым и сильным искателем приключений, зверь, порожденный магией Грангора, одного из хозяев Башни Холода в самом сердце Скрытого Леса, охранял его границы от чужаков и врагов, коих у Грангора и его друга, воскрешенного из тени Арденора Сокрушителя, было великое множество. Теперь его огромная серебристая шкура украшает Зал Славы Ральфа Троллеподобного, а оправленный в серебро череп со вставленными в глазницы кроваво-красными рубинами покрывает голову его убийцы. Еще про Ральфа говорят, что он груб, свиреп и злопамятен, любит жестокие развлечения и презирает волшебство. Впрочем, ходят слухи, — и небезосновательные, — что его ненависть к магам показная, на самом же деле он водил тайную дружбу с Грангором и Арденором, и не раз его наемники воевали на стороне их Армии Холода, собранной из гоблинов и орков. Ибо не кто иной, как Грангор, оценив силу и мужество варвара, вызвавшего на бой чудовище, не дал ему истечь кровью под трупом зверя. Что из этого правда, а что нет — кто знает. О самом Грангоре давно ничего не слышно. Когда Касавир был еще молод и служил на Варварском Севере, до него доходили слухи, что Армия Холода, потерпев несколько поражений от клана Кровавого Топора и его союзников, превратилась в банду мародеров, а Арденор Сокрушитель окопался с ними в своей башне, навсегда или на время отказавшись от планов вернуть себе былую славу.