В 9 часов он оставил матери сообщение о том, что сегодня не будет ночевать дома, и вновь попытался выйти наружу. Но у входа его перехватила Черноснежка, усадила в такси и привезла в южную Асагаю, к себе домой. После длительного разговора они вновь погрузились на неограниченное нейтральное поле.

В 10 часов 15 минут они вступили в битву с вице-президентом Общества Исследования Ускорения Блэк Вайсом на вершине башни Роппонги Хилз. Благодаря уловкам Вайса Харуюки впал в совершенно неуправляемое безумие и обнаружил в глубине контура воображения Первого Хром Дизастера Хром Фалькона. Там он разгадал секрет Брони Бедствия, состоящей из двух артефактов, и смог развеять её проклятие…

Вес этих событий в мысленных расчётах Харуюки лишил его как минимум двух с половиной тысяч килокалорий, и мысли о еде, приготовленной Черноснежкой, казались слишком привлекательными, чтобы от них отмахнуться.

Харуюки и сам встал с подушки и направился вслед за Черноснежкой на кухню.

С учётом того, что этот дом явно задумывался как жильё на одного человека, кухонный уголок был весьма просторным, но, как и дома у Харуюки, блеск раковины и плиты указывали на то, что кухней почти не пользовались. Более того, никаких кастрюль и сковородок Харуюки тоже не заметил, но решил, что умение убрать утварь так, что её не заметно — признак искусной хозяйки. Затем он обратился к направившейся к холодильнику Черноснежке:

— А, э-э, тебе помочь? Я готовить, конечно, не умею… но картошку почистить могу…

— О, это уже неплохо. В следующий раз научишь. У меня почему-то вместе с очистками теряется большая часть картошки.

— К-конечно, в любое время… э?

Харуюки моргнул — эта фраза явно не соответствовала образу «превосходного» повара. А в следующий момент Черноснежка открыла вместительный холодильник, и Харуюки увидел, что он был полон не овощей, мяса, рыбы и фруктов… а сложенных друг на друга белых коробок.

— Харуюки, тебе какая кухня больше нравится? Есть японская, западная, китайская, итальянская, испанская, немецкая и французская, — спросила она его с совершенно серьёзным видом, и Харуюки задумался.

Что-то в этом перечне показалось ему странным.

— А, э-э… а чем «западная» отличается от испанской, итальянской и так далее?

— Что тут непонятного, западная она и есть западная. Можно сказать, это и есть традиционная японская еда. Я лично люблю рагу из говядины и макароны в соусе.

— Я-ясно… х-хорошо, пусть будет «западная», рагу из говядины…

— Отлично. Тогда себе я сделаю макароны в соусе.

Черноснежка вытащила из середины башни две коробки, запихнула их в микроволновку рядом с собой и нажала на кнопку.

— Через пять минут будет готово. Можешь идти за стол.

«Это и есть еда, которую ты готовишь сама?» — задумался Харуюки, но решил, что, по крайней мере, кнопку включения на микроволновке действительно нажала она. Убедив себя, что этого достаточно, он поспешил обратно в зал.

Вскоре горячее рагу перебралось из упаковки на керамическую тарелку. Никакие сомнения в том, кто именно его сделал, не могли отменить того факта, что оно было очень вкусным. По сравнению с остальными видами замороженных полуфабрикатов (в которых Харуюки прекрасно разбирался), оно обладало гораздо более насыщенным вкусом и не скупилось ни на количество, ни на разнообразие овощей. Судя по тому, насколько просто выглядела коробка, в которой оно хранилось, скорее всего, эту еду делали в каком-нибудь неплохом ресторане. К рагу прилагался и салат, полностью решавший возможные вопросы о питательности блюда, но Харуюки, с аппетитом уплетавший еду, всё никак не мог отделаться от мысли, что этот ужин отличался от обычного поедания разогретой пиццы чем-то ещё. А именно…

— Давай меняться, Харуюки. Открывай рот, — вдруг послышался голос, а перед лицом появилась вилка.

Харуюки рефлекторно открыл рот и получил обильно сдобренные соусом макароны, не утратившие характерной текстуры даже после заморозки. Черноснежка с улыбкой смотрела на то, как он пережёвывал их, а затем опустила взгляд на его тарелку.

— Так, а взамен мне, пожалуйста, вон тут большую морковку…

— А, сейчас…

— Точнее, вон тот кусок говядины.

— А, сейчас… э, не-не-не, ты что! Я его с-с-с-специально берег…

— Сам виноват, что не узнал, что я попрошу взамен. Давай.

С этими словами она закрыла глаза и открыла рот, и Харуюки ничего не осталось, кроме как принести ей в жертву лакомый кусок мяса. Он выловил его ложкой и, сражаясь с собственными чувствами, переложил в рот Черноснежке. Та тут же принялась безжалостно пережёвывать мясо, а затем, всё ещё не открывая глаз, блаженно улыбнулась.

— Всё-таки любая еда кажется вкуснее, когда ешь её с кем-то.

Эти слова точно выразили ту самую мысль, что всё это время вертелась в голове Харуюки.