– Надеюсь, вы сможете присоединиться к нам за обедом, Эдриенн. Это даст вам возможность пообщаться с... вашими друзьями на нейтральной территории, - сказала она.

Эдриенн, которую такая проницательность застала врасплох, рассмеялась.

– Нам даже может понадобиться рефери. Как вы догадались?

Констанция усмехнулась, и тонкие черты ее лица слегка окрасились румянцем.

– Обычно я могу предсказывать погоду по глазам своей дочери. И сейчас я вижу, что грядет шторм. В довершение к сказанному - я не могу себе представить, что двое офицеров пересекли всю страну ради того, чтобы просто поболтать.

Потом Констанция повернулась к Таннер.

– Не могла бы ты приготовить нам кувшин мартини, дорогая? И я бы попросила сделать его покрепче - по рецепту твоего отца.

Она взяла Эдриенн за руку и добавила: - Мы будем на веранде.

Эдриенн глянула на Таннер, а та пожала плечами и направилась к бару, словно говоря: "Как скажешь, мама".

Констанция остановилась на дальнем конце широкой террасы и стала смотреть вниз, на раскинувшуюся до самого океана заднюю часть поместья. У самого берега сквозь качавшиеся на ветру деревья проглядывала крыша домика Таннер. Женщины стояли бок о бок, молча, и смотрели, как небо становится ярко-красным, а солнце касается края воды. Наконец, Констанция спросила:

– Я могу чем-то помочь?

Эдриенн посмотрела на ее изящной лепки лицо, столь похожее на лицо Таннер, и улыбнулась. А потом задумалась, с чего начать и о том, насколько много Констанция уже знает.

– Вы должны понять... Том и Алисия приехали сюда потому, что беспокоятся обо мне. В этом, на самом деле, нет никакой загадки. Некоторое время я была в длительном отпуске, и они надеются уговорить меня вернуться в Сан Диего - и на службу. Это решение, которого я избегала все лето - до этого самого момента, фактически. При других обстоятельствах я была бы очень рада их видеть.

– А вы сами хотите вернуться на флот?
– негромко спросила Констанция без малейшего намека на осуждение.

Эдриенн вздохнула.

– Я по нему скучаю. Это было чудесное лето, но я не могу продолжать так жить. Я должна строить какие-то планы. Я должна работать. Военная служба - это то, к чему я привыкла. Только вот существуют некоторые... трудности, которые я должна разрешить.

Констанция кивнула, внимательно вглядываясь в лицо Эдриенн.

– Таннер в эти два месяца была счастливее, чем за многие предыдущие годы. Они вместе с собакой, кажется, больше не просиживают ночи напролет на дюнах. Вы на нее очень благотворно воздействуете.

Эдриенн уставилась на Констанцию, не в силах произнести ни слова.

– Простите меня, если я веду себя как мать, - продолжила та.
– Таннер не обсуждает со мной свою личную жизнь, но... она очень похожа на своего отца. Он был резким человеком - скорым на гнев, во многом неуравновешенным, но он был человеком чувства и любил глубоко. Это была та любовь, на которую можно положиться. Я всегда знала, что однажды Таннер найдет того, кого полюбит, и когда это произойдет, то полюбит так, как и он - сильно, не раздумывая и с достоинством. Я надеюсь, что вы не станете сбрасывать Таннер со счетов, когда будете принимать решение.

– Констанция...
– начала Эдриенн, глубоко затронутая сопереживанием, - есть некоторые обстоятельства, которые могут быть вам неизвестны. Таннер молода, у нее вся жизнь впереди. Она все еще ищет свой путь - и в любви, и в жизни. Она заслуживает, чтобы ее будущее было таким же ярким, как и ее дух, и я не думаю, что это будущее связано со мной.
– Эдриенн остановилась, пораженная собственными словами. Она верила в то, что говорила, но господи, как же это было больно!

– Не так уж много есть того, о чем мне неизвестно, Эдриенн, - мягко проговорила Констанция и легонько опустила ладонь ей на руку.
– Я надеюсь, что вы сможете его извинить... адмирал Эванс уже много лет как мой близкий друг. Он рассказал мне - по секрету, конечно, и теперь я в курсе ваших сложностей.

Эдриенн горько поморщилась.

– Тогда вы должны понимать, что я мало что могу предложить Таннер.

Констанция заговорила негромко, погрузившись в воспоминания.

– Время так неуловимо... Иногда час, проведенный с тем, кого ты любишь, воистину ощущается как целая жизнь. Теперь, когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что я любила Чарльза в течение вечности. Если считать годами, это было совсем недолго, но чувства, которые мы испытывали, все еще дают мне силы жить. И я не изменила бы своего выбора, даже зная, что жизнь пойдет не так, как я надеялась. Я уверена, что в этом смысле Таннер похожа на меня.

Таннер, стоявшая в дверном проеме и смотревшая на них, расслышала ее негромкие слова. И в первый раз осознала, чем обернулись для ее матери последние десять лет. Ей стало неловко из-за того, что она так часто не допускала маму в собственную жизнь. Теперь, под угрозой потери Эдриенн, она гораздо яснее могла представить себе, какие страдания та пережила.

– Мама, - ласково позвала она и зашагала к ним через широкую веранду.

Констанция повернулась, и лицо ее засветилось от радости, которую она всегда испытывала при виде дочери.