Констанция некоторое время внимательно смотрела на Таннер, видя перед собой не отражение собственного мужа, а сильную, решительную женщину, которой стала ее дочь.

– Я люблю этот остров и всегда буду его любить. Но, должна признать, я и правда чувствую себя одиноко. Иногда я думаю, что моя жизнь кончилась в тот день, когда умер твой отец.

Таннер неистово замотала головой.

– Нет! Это неправда! Так не должно быть. Ты жива, а отец умер. И ты должна строить собственную жизнь - ради себя самой. Ты этого заслуживаешь.

Констанция склонила голову набок и почти застенчиво улыбнулась Таннер.

– И ты думаешь, я должна строить эту жизнь вместе с Томом Хардиганом?

Таннер пожала плечами.

– Это только ты можешь сказать. Но похоже, он действительно о тебе заботится.

Вздохнув еще раз, она призналась: - И он мне нравится.

Внезапно посерьезнев, Констанция спросила:

– А что с островом? Здесь еще много такого, за чем нужен глаз да глаз.

Таннер расправила плечи и взяла мать за руку.

– Я присмотрю здесь за всем, мама. Это единственное, на что я гожусь.

– А ты, Таннер? Кто присмотрит за тобой, дорогая моя?
– нежно спросила Констанция.

– Не знаю, мама. На данный момент, должно быть, только я.

Констанция крепко сжала руку дочери в своих ладонях, горячо понадеявшись, что Таннер была неправа.

Таннер и Джош склонились над чертежным столом рядом с конторой, просматривая планы перестройки причала и углубления судоходного канала с той целью, чтобы бухта могла принимать большие корабли. Таннер планировала устроить здесь пристань мирового класса с пирсами как для больших круизных судов, так и для парусных лодок. А это означало появление ресторанов и перестройку береговой линии с тем, чтобы посетителям было где остановиться до или после рейса.

Таннер уже приобрела базовую флотилию парусников, их должны были доставить весной, и она намеревалась сдавать их в аренду для совершения рейсов или на определенный срок. Фирмы-застройщики, конечно, с удовольствием восприняли проект модернизации Уитли Пойнт. Местные жители вначале были обеспокоены тем, что такие перемены уничтожат покой и уединенность "их" острова, но воспряли духом, когда увидели проекты дизайна новых комплексов. Таннер была непреклонна в своем стремлении сохранить целостность береговой линии и не допустить, чтобы в результате модернизации гавань и прилегающие территории утратили свое очарование и стиль девятнадцатого века.

Таннер почувствовала в этих задачах своего рода вызов и впервые ощутила, что ее энергия и талант нашли себе достойное применение. Она прибрала к рукам большую часть управления финансами проекта, да и в вопросах дизайна последнее слово оставалось за ней. Такая работа легко могла поглотить почти все ее время, что, собственно, практически и произошло. И это было именно то, чего она хотела.

Полное погружение в работу было единственным способом отвлечься от мыслей об Эдриенн хотя бы ненадолго. Таннер думала о ней все время, это была постоянная, никогда не утихающая боль. Шли месяцы, от Эдриенн не было ни слуху ни духу, и Таннер терзала себя вопросами. Скажет ли ей Эдриенн - или хоть кто-нибудь ей скажет - если окажется, что Эдриенн больна? Что она должна была сказать, чтобы убедить Эдриенн остаться? Что она может сказать сейчас, чтобы та передумала? "Пожалуйста, вернись, я умираю без тебя"?

Незнание мучало ее. Так что она работала и по крайней мере находила утешение в усталости.

Джош довольно кивнул при виде варианта дизайна, который чертежник-конструктор разработал по спецификациям Таннер.

– Мне нравится - вот нравится, и все! Я-то думал, тебе придется попотеть, чтобы найти места для швартовки больших суден, но ты справилась. Это будет конфетка!

Таннер улыбнулась его очевидному удовольствию.

– Рада, что ты одобряешь. Я и шагу не могу ступить без твоего согласия, особенно теперь, когда ты стал моим главным управляющим.

Джош расплылся в счастливой улыбке.

– А помнишь, как восемь или девять месяцев тому ты спросила, нравишься ли ты мне?

Таннер кивнула, вспоминая то, что привело к тогдашнему разговору. Господи, казалось, что это было в прошлой жизни - она очнулась промокшая, едва не замерзшая, и поняла, что Эдриенн обнимает ее в первый раз. Словно со стороны она увидела ту себя - такую заносчивую и безрассудную. Такую чертовски слепую, чтобы разглядеть вещи, которые действительно имели значение. Она поежилась и отогнала воспоминания прочь.

– Помню.

– Ну...
– задумчиво протянул он, - я думаю, что могу сказать честно и уверенно - ты оказалась настоящим молодцом. Ты славный человек, Таннер Уитли.

– Спасибо тебе, Джош, - мягко ответила Таннер.
– Когда ты так говоришь, я в это почти верю.

Джош внимательно посмотрел на нее, понимая, что ее мучает сильная душевная боль. Он знал, в чем дело, и знал, что здесь ничем особо не поможешь. Потом он поднял голову, глянул за спину Таннер, в сторону пирса и негромко присвистнул.