Карл: Чего надо?

Кэнди: Неужели ты думаешь, что я поверю, будто моряк, который пять лет причаливает в порт Нового Орлеана, не сумел бы распознать в баре голубого.

Карл: Я с педиками в жизни не водил дел.

Кэнди: Я все знаю. Послушай. Я ведь уже не в первый раз тебя вижу. Давно тебя приметил. Еще с той самой поры, как вы стали швартоваться в нашем порту, я поглядывал на тебя, как ты появляешься временами то здесь, то там. Но еще совсем недавно я жил совершенно другой жизнью. Я тебе уже говорил о моем муже. Восемнадцать лет назад, когда он решился порвать с нормальным миром и содержать меня, он даже сменил себе имя. Мыслимое ли дело — совершить такую невероятную трансформацию — взять новое имя, начать новую жизнь с новыми вкусами, привычками, и даже новой внешностью. (Снова обращается к фотографии.) Я хочу сказать он…ха-ха!.. да снимок-то, кстати, не такой уж давний. Сделан от силы пару лет назад. Когда Сиду исполнилось пятьдесят. Удивительно, да? Смотришь и поражаешься! Тут ему можно дать лет тридцать, правда? А ведь это я вдохнул в него жизнь. Клянусь тебе, в ту пору, когда он сошелся со мной в Атланте, штат Джорджия, он был совершенно невзрачным типом, к тому же, уже давно не молодым! Как бы там ни было… Я никогда ему не изменял. Я моногамная натура. Измены были по его части. А я так безоглядно ему верил, что годами не подозревал, что он ходит налево… Что ж, перемены — сердцевина бытия. Я не держу на него зла. Разрыв наш произошел очень достойно. У нас был общий банковский счет. На свою половину тех денег, я выкупил его долю в бизнесе, и теперь он в Хьюстоне начинает все с начала со своим новым птенчиком, и я желаю ему в этом удачи. Хоть и знаю, что он сильно ошибся с дружком. Но неуемная страсть ослепляет еще сильней, чем любовь. Особенно, когда жертва в его опасных летах…(Ставит фотографию обратно на бюро.)… Что ж, скоро он очнется и поймет, что в его жизни было нечто такое, чем стоило бы дорожить, а он променял это на пустую, гиблую затею. На обычного юнца… Ты что-то ищешь?

Карл: Есть чего зарядить?

Кэнди: К твоим услугам, мой милый, домашний бар с самый богатым арсеналом выпивки во всем Французском Квартале.

Карл: Вот это дело.

Кэнди: Я редко позволяю себе развлечься, но уж если развлекаюсь, то на славу. Тут уж будь уверен. Ну-ка поглядим, помнится, ты пил смешанный виски.

Карл: Я в этих делах носом не верчу. Что нальют, то и выпью.

Кэнди: Не будешь против чего-нибудь экзотического?

Карл: Хех, например?

Кэнди: Ну, скажем, смешаю тебе Пимс Кап номер один, с капелькой Перно, дольками огурца и всякой всячиной? А могу предложить «золотистый закат» — ананасовый коктейль с ромом. Или скажем…

Карл: Дай-ка мне хлопнуть здоровую рюмаху дедули Гранта.

Кэнди: Вот это разговор. Чуть попозже, когда жильцы отчалят искать своих ночных приключений, мы с тобой переберемся в патио. Как там будет волшебно в синих сумерках. У меня в саду стоит Hi-Fi система с колонками, а посреди прудика с рыбками есть островок, на котором растет ива: ее крона сплошным зеленым занавесом укрывает тебя от всего мира, и только наверху над тобой здесь и там проглядывают клочочки неба…

Карл: Умеешь красиво завернуть, дружище.

Кэнди(смеясь): Да, умею, но знаешь, у меня это выходит как-то само собой. Заговорив, сложу слова в узоры. Я раньше писал стихи. Да и сейчас иногда пишу, когда бываю сентиментальным.

Карл: Себе-то не нальешь?

Кэнди: Нет. Я не пью.

Карл: Чего так?

Кэнди: Ты сказал бы по мне, что у меня проблемы с лишним весом?

Карл: Да нет, ты вроде вон, как спичка.

Кэнди: Спасибо. Да, я стройный.

Карл: Тогда какие у тебя с этим проблемы?

Кэнди: Чтобы сохранять такую фигуру, мне приходится голодать. Каждая калория на счету.

Карл: Даешь! Ты чудик, каких поискать.

Кэнди: Как джокер, не похожий ни на одну другую карту в колоде?

Карл: Скорей уж не джокер, а дама.

Кэнди: Ты мне очень нравишься. С тобой чувствую себя в безопасности.

Карл: Тут ты ошибаешься. Никому со мной не безопасно, когда я налакаюсь.

Кэнди: Мне кажется, у нас все будет по-другому. Подозреваю, что я тебе тоже нравлюсь.

Карл: Будешь разочарован.

Кэнди: Сомневаюсь.

Карл: Ты все равно не получишь чего хочешь.

Кэнди: Откуда ты знаешь, чего я хочу?

Карл: Ты хоть и чудик, но в этих делах все вы одинаковые. Хочешь, чтобы тебя отваляли, но не выйдет, по крайней мере, не со мной.

Кэнди: Вот видишь? Ты не так меня понял. Вечная история. Я был бы рад любой близости между нами, какая только возможна, но твоя искренняя дружба, крепкая и долгая, для меня не менее важна, чем отношения в постели. Это так. Клянусь тебе.

Карл: Раз так, то ты точно чудак каких поискать.

Во время следующего монолога, Кэнди уходит за бамбуковую занавеску в спальную.

Кэнди: Да, я тебя предупреждал. Хочу тебе кое в чем признаться, хоть в это и трудно будет поверить. До тебя в моей жизни был только один мужчина. Мистер Сидней Корнгольд. Тот, который подцепил меня в Атланте. Я тогда еще был совсем желторотым юнцом. И мозгов как у птенца — я понимал, конечно, что я какой-то не такой, но мне и в голову не приходило, что я педик. Этот человек остановил меня прямо на улице Пичтри в Атланте и спросил, пацан я или девка. Решил, что я девчонка, одетая как мальчик. Я ему с негодованием ответил, что конечно я парень. А он сказал: «Идем ко мне домой». Только привел он меня не к себе. Мистер Корнгольд был респектабельный женатый человек, отец двоих ребятишек. Но тайком вел в центре города вторую жизнь. Мы пришли с ним в гостиничный номер. Который он снимал под другим именем. Он открыл шкаф, где у него была женская одежда и парики. Велел мне во что-нибудь нарядиться. Я послушно надел платье, парик. И он меня соблазнил…