— И как это?! — первое, что спросил меня брат, как только мы вступили в хватку.

— Как это «что»? — непонимающе нахмурился я, стараясь предугадать любые его уловки.

— Как это терять, братец? Я заберу у тебя все: власть, женщину, жизнь. Ты уже почувствовал мою силу? Каково это знать, что все дорогое тебе находится в чужих руках?

Лицо Макса горело безумием, как в ту ночь, когда он попытался подло заколоть меня ритуальным кинжалом во сне. Тогда сила Марты спасла меня, не дала так нелепо погибнуть. Сейчас же одна мысль, что любимая нуждается во мне, делала меня беспощадным и всемогущим.

— Жаль только, что я не могу забрать твою душу, — злобно усмехнулся он. — Мертвецу она все равно ни к чему, а мне могла бы пригодиться. Хотя… Думаю, что обойдусь и так. Без души даже лучше. Ничего не отвлекает.

Макс увернулся от очередного моего выпада. Ощущение, что теряю драгоценные минуты, играя с братом в кошки-мышки, вызывало слепую ярость.

— Что, я тебе не по зубам, братишка? — хохотал Макс. — Твоя шлюшка сдохнет, пока ты скачешь передо мной! Глава уже поглотил ее силу! Она почти опустела! Скажи, нужна тебе пустая женщина?!

Я вырвал черное от злобы сердце брата, смотря прямо ему в глаза и все еще храня молчание. С губ срывалось только рычание. Не уверен, что вообще смог бы что-то сказать сейчас.

Макс продолжал улыбаться даже тогда, когда его взгляд остекленел, а жизнь покинула тело. Безумец.

Таких, как он — надо убивать. И плевать на то, как отреагирует отец и его потаскушка.

Разобравшись с братом, я смог, наконец, подобраться к любимой. Всюду кипел бой. Сила была на стороне Потрошителей.

Опустившись перед Мартой на колени, ощупывая ее окровавленное тело, чуть не сошел с ума, пока не услышал слабый пульс и прерывающееся дыхание. Признаки жизни моей пары показались сладчайшей музыкой.

— Останься со мной, любимая, — шептал ей в волосы, пока Вацик осматривал нанесенные повреждения. — Теперь все будет хорошо. Я рядом, никогда не отпущу.

Марта никак не отреагировала.

Боль от того, как легко я могу потерять то, что должен был ценить больше всего и не уберег, была ослепительной.

— Не смей даже думать о смерти! Приду за тобой даже за грань!

Грозился, просил, сыпал ласковыми словами и признаниями, как в бреду. И впервые, казалось, молился, надеясь, что кто-то свыше смилуется и оставит это сокровище, которое буду оберегать каждую секунду жизни, как зеницу ока, со мной …

Я отложила новый блокнот, что стал мне личным дневником, и со стоном откинулась на диванчик. Привычка записывать собственные мысли пригодилась. Так легче думалось.

Голова кружилась и болела. Проведя рукой по длинным волосам, взяла стакан с лимонной водой и сделала мелкий глоток. Тошнота немного утихла.

Шумно выдохнув, облегченно улыбнулась.

Послышался рев моторной лодки.

Еда.

Под ложечкой засосало.

Я открыла глаза и обвела привычную обстановку взглядом. Уютный деревянный домик.

Мой дом.

Не знаю, как же раньше, находясь на острове с одногруппниками, мы не наткнулись на эту хижину, ненароком. Если бы я верила в мистику, сказала бы, что дом скрывал сам лес. Выжидая нужного момента.

Прикрыла глаза, вспоминая. Дотронулась выпуклого шрама на шее.

Данил.

Воспоминания больше не были болезненными. Я свыклась со всем, что произошло, вынесла уроки и научилась ценить то, что у меня было. Ценить — великий дар, как оказалось. Раньше я им не обладала, но Данил научил меня видеть счастье в обыденных вещах и одаривал любовью и заботой с таким усердием, что если бы я была бесплодной веткой, то обязательно бы расцвела.

Я и расцвела…

Неловко и медленно поднялась с дивана и подошла к маленькому окну, вглядываясь в лес, что раскинулся вокруг дома.

Откуда-то издалека ветер принес девичий визг, хохот и гул голосов. Очередные жертвы острова забытых душ. Скоро Данил принесет мне пищу.

Мы еще не выходили на совместную охоту во время жажды и я сомневалась, что когда-нибудь соглашусь сделать подобное. Нет. Добытчиком в нашей семье был, есть и будет оставаться муж. Долой феминизм в этом случае.

Около полугода после смертоносного суда Инквизиторов я болталась между забытьем и реальностью. И хоть тело довольно быстро исцелилось, а вот душа…