— Если мы хотим победить в войне с терроризмом, — вещал он, — нам следует начать со своего дома.

— Разноцветные «M&M's» — не террористический акт, — увещевала я.

— Вот и тебя одурачили! Это покрытая сахаром анархия! — горячился он. — Гениальное коварство! Замысел делает анархию доступной и даже вкусной. Оставаясь необузданной, она в конечном итоге разрушит наше общество и всю систему власти.

Мне трудно представить себе террористов, пытающихся уничтожить Америку с помощью разноцветных конфет.

Шарона вернулась с налитыми кровью глазами и заплаканным лицом. Села в машину, не сказав ни слова. Она молчала почти двадцать минут, пока мы проехали две мили по загруженному шоссе Санта-Моники.

— Он любит меня, — всхлипнула она. — Можете в это поверить?

— Да, — ответил Монк, — могу.

Я тоже могу.

Нам потребовался еще час, чтобы добраться до небольшого бутика, в котором Салли Дженкинс торговала «модными аксессуарами с остротами». Именно так значилось в рекламе.

Я не совсем понимала, что сие подразумевает, но собиралась выяснить.

Бутик оказался крошечным магазинчиком, втиснутым между цветочным магазином и «Старбаксом». Когда мы проходили мимо последнего, клиенты оторвались от ноутбуков и планшетов, пялясь на странного человека в противогазе.

Монк не обращал внимания. Всего раз я видела его смущенным — когда он вышел на улицу в рубашке с расстегнутой пуговицей на воротнике. Когда он узнал это, страшно огорчился из-за «публичной демонстрацией наготы».

В бутике царил эклектический беспорядок; хаотично наваленные модные ремни, шарфы, головные уборы и аксессуары выглядели, словно их выбросили из магазина ретро-одежды. Мне такое не по душе. Я лучше куплю нормальные вещи и гораздо дешевле.

Нас поприветствовала молоденькая девушка с шокирующе-белыми волосами и голубыми глазами. На белой блузке выделялась пришпиленная звездообразная брошь с тоненькой золотой цепочкой, уходящей за плечо.

— Могу ли я вам чем-то помочь? — с улыбкой встретила нас она.

— Вы Салли Дженкинс? — спросила Шарона.

— Она самая.

— Думаю, лейтенант Дозьер уже позвонил Вам утром и предупредил, что мы приедем пообщаться, — сказала моя со-помощница. — Это Эдриан Монк, он расследует убийство Вашей подруги.

— Бывшей подруги, — уточнила она. — Бывшей в смысле «мы расстались», а не «она умерла», разумеется. Это показалось бы черство и жестоко, а я не такая.

В этот момент на ее плечо выполз самый огромный таракан из всех, что я видела, и зашипел на нас.

Мы с Шароной инстинктивно дернулись. Монк же инстинктивно пулей унесся обратно к машине.

Через некоторое время мы поняли, что десятисантиметровое насекомое привязано к цепочке от броши Салли и его тушка украшена кристаллами Сваровски.

— Вижу, вы заметили мою тараканью брошь, — обрадовалась Салли.

— Такую трудно не заметить… — потрясенно уставилась я.

— Настоящая приманка для глаз и самый продаваемый аксессуар, — горделиво приосанилась она. — Мадагаскарский шипящий таракан.

— Кто хочет носить на себе таракана? — ошарашенно вымолвила Шарона.

— Любой, кто желает находиться на пике моды, бросая вызов общественному мнению, превращая уродливое и отталкивающее в искусство, — разглагольствовала Салли, — Я не могу держать их в магазине.

— Потому что они разбегаются? — предположила Шарона.

— Они доступны по цене, долго живут и требуют совсем мало ухода, — рекламировала хозяйка бутика.

— Непросто, наверное, их продавать как ювелирное украшение, — поинтересовалась я.

— Не хотите примерить одного из них? — предложила Салли.

— Нет, спасибо, — шарахнулась в сторону я.

Зазвонил мой телефон. По дисплею я поняла, что звонит Монк с мобильника Шароны из машины.

— Поверить не могу, что вы еще там! — раздался голос.

— Мы еще не поговорили с Салли, — напомнила я.

— На ней таракан размером с собаку! — закричал он.

— Это ювелирное изделие, — успокоила я.

— Бегите! Ради ваших жизней — бегите оттуда!

— Нет, пока не закончим, — отрезала я.