— Я бы даже не назвала это флиртом, — улыбнулась я. — Дружелюбие, внимательность, интерес. Но люди принимают обычные признаки социальной вежливости за эротическую напряженность.

— Думаю, мужики рождаются с эротической напряженностью, — засмеялась она. — Потому-то и совершают глупости.

— Так это же хорошо, — вновь очнулась проститутка, — иначе я осталась бы без работы.

Я снова проснулась утром понедельника, хотя во времени не уверена. Шарона и проститутки уже бодрствовали.

— Не хочу тебя обидеть, — начала Шарона, — но ты задумывалась, почему Эдриан нанял тебя?

— Да постоянно. Он сейчас тоже, наверное, задается этим вопросом, меня ведь выставили убийцей-социопатом.

— Меня тоже, помнишь?

— У мистера Монка отвратительные инстинкты, когда дело касается найма помощников.

— Он не нанимал меня помощницей, — напомнила она. — Меня приставили к нему в качестве медсестры. Эдриан называл меня помощницей, чтобы чувствовать себя увереннее.

— Понимаю.

— У тебя нет опыта медицинского ухода.

— Никакого.

— Чем же ты занималась раньше?

— Была барменом. Причем, паршивым.

Шарона кивнула.

— Думаю, Эдриан интервьюировал кучу квалифицированных медсестер до встречи с тобой. Но не нанял. Он нанял барменшу, которая убила человека в своей гостиной.

— Счел смешивание напитков и прокалывание людей ножницами хорошей квалификацией для работы на него.

— Думаю, я знаю, почему он нанял тебя.

— По-твоему, не из-за живой личности и неудержимого обаяния?

— Ты — это я, — бухнула Шарона.

— Ты только недавно доказывала, что я — не ты.

— Но у нас много общего. Ты — мать-одиночка с двенадцатилетним ребенком, как и я. Он не искал новую помощницу с навыками ухода или секретаря. Он искал новую актрису на ту же роль.

— Мои отношения с Монком сильно отличаются.

— Ну, конечно же, — согласилась она, — как бы Эдриан не пытался держать все по-старому, ты играешь роль по-своему. Ты можешь и напоминать меня внешне, но ты — не я. Мы разные абсолютно во всем.

— Кроме нашей любви к нему. Несмотря на его многочисленные недостатки.

— Да, — кивнула она, — точно.

— Думаешь, он нас любит? — задумалась я.

— По-своему.

— Он подарил мне бутылку дезинфицирующего средства и щетку на день рождения.

— Это по-Монковски, — расхохоталась она.

Ранним утром в понедельник охранники надели на меня и Шарону наручники и повели нас на свидание с посетителями. Я надеялась, что приехали родители с самым лучшим адвокатом по уголовным делам, по сравнению с которым Перри Мейсон просто дилетант.

Нас провели в зал свиданий, где сидели Стоттлмайер, Дишер, Ладлоу и Монк. Я бы предпочла родителей с адвокатом.

— Можете снять наручники, — указал Стоттлмайер охранникам.

— Это против правил, — возразил старый охранник.

— Под мою ответственность, — настаивал капитан.

— Вы сильно рискуете, — предупредил охранник.

— Не думаю, — отмахнулся Стоттлмайер.

Охранники сняли наручники.

— Мы будем прямо за дверью, — уведомил охранник.

— Я уже чувствую себя в безопасности, — усмехнулся капитан.

— Что Вам нужно, Лиланд? — тон Шароны не звучал благодушно. — Если это не извинение, не хочу ничего слышать.

— Монк пригласил нас всех сюда, — оправдывался капитан. — Говорит, у него новые наработки.

Я взглянула на Монка, переминающегося у края стола с продуктовым пакетом в руке с блуждающей улыбкой на лице. Нет, даже не так. Он словно собирался запеть от радости.

Знаю я это выражение. Либо он нашел две идентичные картофельные чипсы (жуткое явление, очень редко встречающееся в природе, по его словам), либо раскрыл убийства.

Я посмотрела на Стоттлмайера, Дишера и Шарону и увидела, что они тоже догадались. Только Ладлоу оставался в неведении. Ненадолго.

— Так что за новость Вас взволновала? — закинул ногу на ногу писатель. — Вы нашли рычаги, чтобы столкнуть дамочек между собой?

— Этого не случится, — даже не повернулся к нему Монк.

— Вас бы удивило, на что люди могут пойти, лишь бы избежать тюремного срока.

— Они невиновны, — отрезал Монк.

— Думаю, я убедительно доказал, что все же виновны.