— Мне уже сто пятьдесят лет, — буркнула Ли.

— Сыграй лучше, — Леша потянулся за гитарой. Валерка покачал головой.

— Нет уж, хватит. И потом — вон народ играет, мешать будем.

С той стороны костра кто-то наяривал на гитаре «Хайнаньский десант», нестройные голоса подпевали.

— Пойдем, Лийка, лучше погуляем.

Они целовались над темным озером, отойдя от лагеря подальше — отсюда он выглядел световым пятном. Ли зябко куталась в куртку Валеры. Звезды отражались в спокойной воде.

— И над нами бездна, и под нами — бездна, — процитировал Валера известную песню, — ну вот, Лийка, мы больше не школота. Вся жизнь впереди… ты рада?

— Не знаю, — она повела плечами, — даже не знаю, Валер, стоит ли радоваться. Что там впереди-то будет.

— Завтра с тобой напишем заявления… а давай может, в Грецию попробуем? Я давно хотел там побывать, а ты же там была? Я учил греческий, а тебя, может, и так возьмут.

Ли глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.

— Валер… вместе не получится. Со мной Ресков говорил. Я пойду служить в разведку.

— Но как же…

— Да ты не расстраивайся, Валер. Это же всего два года, — фальшиво сказала Ли.

— А потом что — школа КБР?

— Да, — кивнула Ли, — я не говорила об этом, потому что не считала реальным. Но Ресков уверен, что это реально. Помнишь, я же была ранена, я тебе даже шрам показывала.

— Ну да. И это…

— Дело не в ранении, а в том, что тогда кобристы в Кузине накрыли всю банду нациков. И я… ну как бы помогла. За что в меня и стреляли, собственно. Так что в КБР меня возьмут, но сначала надо отслужить в правильном месте.

Валера выпустил ее руку. Уставился на темную воду.

— Но если ты будешь учиться на кобристку, то я… у нас же не будет времени. Совсем. Ты это понимаешь?

— Ты тоже можешь поступить в Ленинграде. Там же отличная биологическая школа.

— И у нас будет время встречаться? И может быть, жить вместе? — с иронией спросил он.

— Жить, наверное, нет, у кобристов условие жить в казарме. Но встречаться… ну у меня же будут увольнительные!

— Да зачем тебе это нужно, Лийка? — с горечью спросил Валера.

— Как — зачем?

Их глаза встретились. И Валера отвел взгляд.

— Ты же красивая девушка, реально красивая. Умная. Ты вон первое место заняла по астрономии, в Донецк ездила. В Космос летала! У тебя есть все, абсолютно все, что надо для жизни и счастья. Ну ладно, мужики. У них бывает такое. Надо там доказать, что они круче других, оружием поиграть. Но тебе-то это для чего?

Земля меж ними с хрустом расступилась, и трещина поползла в обе стороны. Так показалось Ли.

— Ну Ресков тебя похвалил, а ты и раскисла. Все, я героиня, надо доказывать и дальше, как я крута. Ну молодец! А дальше-то зачем? Неужели нельзя просто нормально жить, как все? И заниматься наукой — это уж точно поважнее, чем каких-то шпионов ловить.

Трещина подернулась льдом, и от льда повеяло смертельным холодом. Ли захотелось снова прижаться к Валерке, но теперь это было невозможно — они стояли по разные стороны смертельно глубокой пропасти.

— Ты чего? Ну хоть скажи чего… что ты думаешь, зачем тебе все это.

Ли вздохнула.

— Помнишь, ты песню старую пел. Очень старую, еще с начала прошлого века. Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону. Я еще подумала, как хорошо. А на самом деле так не бывает. Это сказки. Чтобы расставаться, и чтобы сказать — желаю тебе если смерти, то мгновенной, а если раны — небольшой. И чтобы вернуться домой с победой. Никто так не делает. Наоборот, спрашивают — зачем… Вот те комсомольцы расстаются, и она парня спрашивает, ну или наоборот, он ее — а зачем?

— У них, может, и выбора не было. Их мобилизовали. Приказ. А у нас выбор есть. У тебя есть, — с досадой произнес Валера.

«Да он же инд!» — резкой болью отдалось в груди. Одним махом Ли перепрыгнула ледяную трещину. Сбросила куртку, подала Валере. Пошла к кострам в легкой светлой футболке.

Валера нагнал ее.

— Лийка… ну не обижайся. Я расстроился очень, вот и наговорил всякого, извини. Не обидишься?

Снова накинул ей куртку на плечи.

— Да ладно, — сказала она, — нормально все. Все у нас будет хорошо.

Валерка убежал к костру, где его звали играть на гитаре. А Ли отправилась побродить, послушать, почувствовать ночь.

Она кидала блины по темной воде — но камешки в нескольких шагах от берега были уже не видны. Ли улеглась на песок и стала смотреть в небо. Воображать, будто она в Космосе, отважный астронавт, вышла в открытку, парит на тросе в невесомости, а вокруг небо исполняет световые симфонии.

Боль обиды улеглась. На Валерку она не могла обижаться всерьез.