Фу, нелёгкая это работа – на чужом языке мозги вправлять. Завернув этот перевод "Дюны" на пиджин-инглиш я перевёл дух.

– Я тоже боюсь – на английском, раз уж мы тут на троих беседуем, вступила Жанна. Только я половиной боюсь, половиной что-то делаю. Что Оли сказал делаю – ну и конечно, фирменная улыбка… с намёком.

– Оли сказал – отдыхать и расслабляться. Чтобы не сгореть, как Жанна… Дарк – нате и вам с намёком.

– Я другой Жанна! Заранее копчёный! – да уж, видимо, не я первый такую игру слов заприметил…

– Копчёная Жанна также должна отдыхать и расслабляться! – с интонациями кретина-сержанта из американского кино продолжаю кривляться я.

– Ес сир! – не по-уставному (хотя у американцев, вроде, так и положено) приложив руку к кудрявой голове отрапортовалась она, расслабленно заваливаясь на рядом сидящую Марту. Та немного опешила, но приняла игру, тоже обвисая в не слишком пригодном для такого складном походном кресле.

– Хорошие девочки – подойдя к ним, погладил по головам – чёрным, упруго-волнистым и уже практически высохшим волосам левой рукой, светлым, влажным – правой.

– Ну дык! – блеснула где-то подхваченной фразой Жанна – А ты обещал хороший девочки приятности!

– Так вот. Кофе, софт дринк, хард дринк, вери хард дринк – в подопустевшем холодильнике крузера помимо колы немецкого разлива, недопитого вчера рома и местного – мы ведь уже в Техасе – виски, обнаружилась явно заленточная водка "абсолют", здесь проходящая по разряду роскоши.

– Вери хард! – удивляет меня Марта.

– А потом другие приятности – совсем уже провоцирует Жанна, почти вылезая из доставшейся от длинного американца рубашки, которая у неё сейчас в роли халата.

Ого девушки разошлись… Но задача какая была? Расслабляться? Ну так и расслабляемся на всю. Скрутив фирменную крышечку, разливаю по трофейным же серебряным стакашкам. Вот пижоны, такой набор по степи таскать… А с закусью у здешних блатных как-то фигово – ни тебе сала, ни огурчиков, только оливок банка да галеты с тушняком, и те из моих запасов… Ну и ладно, Поехали!

– Марта, ты как?

– Окей! – выдыхает порозовевшая Марта – ещё!

После третьей начинаю показывать, "как её татары пьют". Девушки понимают не больше трети, но смеются почти непрерывно. Однако бутылка литровая, на троих даже с такого отходняка многовато будет. Поэтому после четвёртой провозглашаю не к месту, но с должным задором: "Дичь!" и раздаю галеты. Оно, конечно, не комильфо в таких охотугодьях тушёнку жрать, но окажись вдруг тут какой-нибудь церемонимейстер – его отправили бы в пеший турпоход с сексуальным уклоном раньше, чем успел рот раскрыть. Банка улетает враз.

– Чай, кофе, потанцуем? – неважно, что вряд ли они знаю эту идиому, главное драйв.

– Танцуем – охотно поднимается Марта, и, едва не снеся походный столик, становится в позицию. Мои познания парных танцев ограничиваются уроками ритмики, на которые нас пару месяцев (пока училка не осознала всю бесплодность этих трудов) загоняли в школе, поэтому после пары шагов по не очень ровной полянке нетвёрдо стоящая на ногах девушка совсем теряет равновесие… и охотно повисает на мне.

Самое смешное, что до этого момента я ничего такого и не думал. Ну, с Жанной целовался, и продолжить был совсем не прочь, да, по головам гладил обеих, но всё игра, "не догоню, так согреюсь", а сейчас как-то совершенно однозначно понял – сейчас всё будет. Всё и сразу, и тормозить уже поздно, теперь вперёд – авось удачно вырулим.

Восстановив равновесие и поняв окончательно, что если я и могу танцевать – то разве что по ровному полу с партнёршей, которая сама ходит, а не на травке с очаровательно-пьяненькой девушкой, аккуратно повёл Марту в сторону исходной позиции. Как раз получалось удачно с пируэта (неловкого, но более-менее точно пришедшего в нужную область пространства) ухватить свободной правой рукой с интересом наблюдающую за этими танцами Жанну. Дальше танцевальная ловкость меня окончательно покинула, но всё же втроём мы на ногах устояли, обнявшись, правда, уже совсем не по-танцевальному. Ну, если кто-то и был против – вслух он ничего не сказал. И скорее всего – против таки не был.

Здесь, на вершине холма, не было той удушливой жары, какая плющит саванну внизу, ну тент спасал. конечно. Тёплый ветер легко пробегал под ним, принося незнакомые травяные запахи и ор вездесущих кузнечиков, плотная ткань на солнце просвечивала нежно-розовым. Почти рай, если бы не хрен его знает какие таракашки, обитающие в порыжевшей траве, да и сама трава, не шелковистая ни разу. Периодически я ещё по сторонам поглядывал, но в конце концов убедился, что ни одну живую тварь наша компания не интересует. Ну вот и славно, трам-пам-пам – как пелось в каком-то старом фильме.

С опытом этакого па-де-труа явно у всех было негусто, в смысле – "в кино видели", так что "дело ближе к телу" продвигалось медленно. Сначала мы просто обнимались. Танцы на свежем воздухе вообще способствуют обнимашкам, это даже такой пень корявый, как я, знает. Потом я попытался "продолжить прерванное" с Жанной – уж очень она намекающе улыбалась, посверкивая глазами из-под тёмных век. Потом с Мартой – она была такая близкая и тёплая…

Жанна целовалась весело и азартно, как соревнуясь, кто кого перецелует. Марта – осторожно, но при этом прижималась, вся ныряла в ощущения, "с головой и с ручками". В этих "ощущениях" оказалось совсем несложно скинуть с неё лишнюю одежду – а лишняя сейчас была вся. Хотел я – аж до щенячьего визга, каждую, обеих сразу и по отдельности. Но спешка хороша при охоте на блох, а не на девушек. Тем более в таком деликатном случае. Очень недоставало кровати – хотя бы надувного коврика. Только корявая запылённая парусина – видимо, иногда она использовалась как тент на груз, перевозимый в пикапе. Стоять на ней было относительно удобно и безопасно от всякой ядовитой мелочи, а вот ложится, тем более самыми нежными местами голых организмов – совершенно не хотелось.