Элли смотрела только на него, и этот взгляд пронизывал всё его существо подобной калёной игле. В голове били барабаны, стук сердца отдавался во всём теле. Убивать людей никогда не было просто, по крайней мере, для него. Чувствуя, как пульсирует правая ладонь, Гирем вытащил Вишнёвые Оковы. Лающая толпа исчезла. В этом иллюзорном мире были лишь привязанная к столбу девона и он, судья и палач в одном лице. Спиной юноша почувствовал взгляд Рензама, напряжённый и жёсткий.

Юноша поднял рефрактор.

– Прости меня, - тихим голосом сказала Элли.
– Прости за Создин.

Сказанное словно сняло с его плеч невидимый груз. Гирем вздохнул. Прощение. Если он не может даровать ей жизнь, то хотя бы избавит от чувства вины. И тем самым облегчит свою.

– Я прощаю тебя, - сказал он и мысленно произнёс слово Огня.
– "Фразх".

Фразх. Это слово, спускавшее одно из огненных заклинаний, сработало впервые за всю его практику рефраманта. Возникшая перед мысленным взором серая завеса отгородила хаос суетливых мыслей и сиюминутных эмоций; на её фоне возникли десятки темнеющих провалов, в которых затаились невидимые чудовища, ждущие, когда же в их распахнутые пасти сунется неосторожный путник. Но Гирему было нужно не туда. Три провала тянули дозволенностью. Слово Огня толкнуло его внутрь одного из них, что излучал тепло. Навстречу двинулась огненная буря, короткая дрожь экстаза пронзила тело. Вместе с этим завеса исчезла, а все чувства вернулись. В реальном мире прошло лишь мгновение.

Кристалл-фокусатор взорвался огненным клубом; пламя раздалось в стороны, широкой волной окатив костёр. Огонь с рёвом охватил дрова, лизнул перевязанные ноги женщины и прыгнул на её одежду. Потом он добрался до полуобнажённого тела, и на Гирема дохнуло запахом паленой кожи. Элли завопила, и этот звук едва не заставил юношу упасть на колени. Из костра вылетел пучок стремительно выгоревших волос и упал прямо на его правую руку, сжимавшую жезл. Гирем вскрикнул и отшатнулся, схватившись за запястье. Пламя костра поднялось выше головы. Девона перестала кричать.

Джаркат опомнился первым. Подскочив к юноше, он схватил его за шиворот и оттащил от бушуюшего пламени. Через несколько мгновений взгляд Гирема стал осмысленным. Слыша рёв толпы, поражённой огненной пляской, он неуверенно зашагал в сторону замка. Отец поравнялся с ним, положил руку на его плечо.

– Ты в порядке, сынок?
– лицо Рензама выражало заботу.

Гирем стиснул зубы, но через несколько мгновений произнёс спокойно:

– В порядке, отец.

Глава 2. Город синих огней.

Пророки и дивайны Изры бахвалятся тем,

что их государство обладает городом-жемчужиной, прекрасным и загадочным Шуруппаком.

Разочарую их - Шуруппак никогда не являлся,

не является, и не будет являться "их" городом.

Шуруппак - это город-государство.

Шуруппак - это чужеродное тело на карте Изры.

Шуруппак - это мир, принадлежащий существам, которых мы называем Диастрийцами.

Синваль Маэльдун, "Дождливые дни, когда безумие отступает",

1095 год от создания Триединой Церкви.

1

Триксель Нурвин вдыхал сырой утренний воздух Сиары, завернувшись в обветшавший серый плащ со слежавшимся мехом. Под спокойной гладью реки медленно колыхались тёмные кущи водорослей; вода с тихим плеском ударялась о борт ладьи. В голубом небе с полупрозрачной сахарной дымкой облаков кричали морские птицы - судно всего два дня как оставило за кормой бескрайние просторы океана Брусса.

Рефрамант и матросы северного архипелага Навустроза плыл в виду зарослей рогоза и округлых крон колючего островельника. Далеко впереди угадывались очертания двух гряд Сиарских гор, которые расходились в стороны. У места их схождения призывно сверкал заметный даже с моря голубой огонёк Звёздного Маяка. Там, зажатый горными отрогами, по которым скатывались тысячи чистых ручьев и водопадов, находился Шуруппак.

Матросы, закалённые солью и ветром, но, как стало понятно за месяц плавания, простые мужчины, которые были не прочь поострить и посмеяться, переговаривались откровенно редко и вяло. В их глазах Триксель видел браваду, а под тонкой плёнкой бравады - страх. Все боялись приближаться к городу диастрийцев.

– Ну и жара, - проворчал сидевший рядом седой мужчина по имени Фрирнед.
– Вроде умеренный пояс, а для конца весны и утра парит уж слишком сильно.

Триксель оторвался от созерцания подводных растений и косяков змеевидных рыб.

– Утро здесь не причём, Фриренд. Ваше лицо взывает о помощи к богу трезвости.

– Такого бога нет, дивайн.

– Нет, но я могу побыть за него. Смотрите, Фрирнед - выжимка водорослей, из которой готовят вашу любимую мрашку, содержит столько тяжёлых токсинов, что они наверняка уже проедают ваши кишочки. Злоупотребление этим пойлом убьёт вас.

Фрирнед повёл плечом.

– Как говорят на Навустрозе, кто пиво и мрашку в жизни не пьёт - тот здоровеньким помрёт. Взгляните на меня, дивайн. Я в любом случае скоро попаду в объятия Ум"оса.