– Я бы предпочёл умереть безмятежно отдыхая в постели, а не корчась в муках из-за разъеденных токсинами внутренностей, - Триксель неуклюже развернулся, привычно схватившись рукой за бок, а другой потянулся к бурдюку, который лежал среди прочих его вещей. Уродливый горб он ощущал всегда - тот мозолил спину, какое положение ни займи. Мужчина представил, как выглядит со стороны - высокий и тощий, напоминавший клинок серпа.

Наследие, доставшееся ему от противоестественного союза отца-человека и матери-диастрийки.

Поморщившись, Триксель отпил из бурдюка. Густая тёмная жидкость отдавала пряностью и хорошо прогревала нутро, а ещё приглушала страх встречи с прошлым своей матери. Об Амфирен он знал немного - лишь то, что она влюбилась в Берруна Нурвина, дивайна обширных территорий на юге Изры, сбежала вместе с ним и разгневала этим своих сородичей. А когда Трикселю исполнилось пять, она исчезла и из его жизни, оставив неприятное наследие в виде горба. О том, ненавидели ли сына Амфирен в Шуруппаке, он старался не задумываться.

Горбун отпил ещё раз, глядя поверх бурдюка на ладную фигуру капитана, который направлялся к нему, аккуратно ступая в места, где не было ног гребцов, отдыхавших после своей смены. Не дойдя до Трикселя добрых пяти шагов, он опёрся руками о фальшборт. Горбун слегка покривил губами - месяц совместного плавания не избавил Двина Скригида от суеверной брезгливости и недоверия по отношению к ценному пассажиру.

– Мы будет в Шуруппаке к вечеру. Если диастрийцы меня узнают, то нас впустят во внутренний город без остановок.

– Вы, несомненно, успокоили меня этой фразой, капитан.

– Вам что-то не нравится?
– мужчина посмотрел на Трикселя, выгнув бровь.

– Нет, но было бы лучше, если бы вы не говорили, что у вас всё схвачено, перед заключением сделки. Я вам верил.

– Я им не соплеменник, и не друг. Но когда мы были здесь в последний раз с дивайном Синвалем, нас приняли хорошо и предложили заплывать в гости чаще.

– Разумеется, с товарами.

– Разумеется, - пожал плечами Двин.
– Они же диастрийцы. Обмен является кровеносной системой их общества.

Триксель перегнулся через борт, зачерпнул ладонью речной воды и наблюдал, как та тонкой струйкой вливается обратно в зеркальную гладь.

– Я слышал, что если диастриец что-то отдаёт, для него естественно ожидать взамен чего-то равноценного.

– Вы вычитали это из книг, не так ли?

Триксель опустил бурдюк, вопросительно посмотрев на капитана. Тот бросил на него насмешливый взгляд.

– Из-за тех баек, что вы рассказывали моим ребятам все эти недели, в вас легко разглядеть книжного червя.

Горбун улыбнулся; его узловатые пальцы вкрутили деревянную пробку в горлышко кожаного сосуда.

– Книжные черви, как известно, в большинстве своём оказываются умнее других людей, дивайн. Поэтому мне не стыдно признавать свои ошибки. Я сказал что-то неправильное?

Он протянул бурдюк капитану. Тот поднял бровь и покачал головой.

– Диастрийцы, может, и были такими, какими вы их описываете, при первой встрече с нашей расой. С тех пор прошла тысяча лет, и даже въевшиеся, на первый взгляд, привычки, стали пережитками прошлого. Они продолжают торговать, и ещё можно воочию увидеть церемонию обмена подарками при встрече, но теперь это просто красивое зрелище, а не строгая необходимость. Платы за проход от нас они не потребуют, если вы вели речь к этому.

– Думаете, на них так повлияли люди?

– А почему вас интересует моё мнение?

– Вы произвели на меня благоприятное впечатление на Хесме. Я искал начитанного человека с широкими взглядами. Мнение таких людей всегда интересно услышать.

Капитан кивнул.

– Влияние имело место быть, безусловно. Но я бы не стал говорить о людях, как о ключевой причине изменения. Диастрийцы бы изменились при встрече с любой расой. Они всегда меняются, и очень быстро. Может быть, завтра в Шуруппаке я и сам найду, чему удивиться.

Триксель смотрел на своё отражение, ничего не отвечая. Поняв, что разговор окончен, Двин Скригид пошёл в носовую часть ладьи.

2

Вечерело. Моряки продолжали грести, сменяя друг друга для отдыха. Дневной зной спал, в спину дул свежий ветерок. Вокруг расстилались бескрайние поля ржи, на которых работали местные люди, получившие покровительство диастрийцев; рядом также находились поля зубовяза - растения, которое составляло основной рацион диастрийцев. Триксель знал об этом лишь понаслышке, и поэтому во все глаза всматривался в длинные участки земли, которые скрывались в сплетениях салатовых лиан.