И тут меня как громом поразило, Дурман! Как же я сразу не догадался. Ругая себя последними словами, я положил руку на затылок ведьмочки и шепнул: 

– Спи, малышка, спи. 

И подхватив уснувшую Златославу на руки, отнёс в её спальню, где на тумбочке у кровати стоял букет из Дурмана и Барвинка.

В правильном сочетании цветов разбирается только один человек. "Ну, сестрёнка!
– подумал я, и вытащил букет из вазы.
– Ну, держись!" 

Забрав с собой злополучный веник, я отправился на поиски сестры. Нашлась несносная девчонка в саду, на качелях. Заметив меня Ларрин хотела сбежать. 

– Ларринеалья-Миллисента Де' Кастор наследница титула Повелительницы тьмы, стоять!
– рявкнул я. 

– Уууууу - подняв голову к небу протянула сестрёнка.
– Сейчас мне будут отрывать голову. 

– Вот это вот, твоих рук дело?
– подойдя ближе, я потряс изрядно потрёпанным букетом перед лицом Ларрин. 

– Моих...
– созналась она.
– Данте, я просто хотела.... Тем более там барвинок, он не даёт выйти из под контроля полностью... Да и не действует как приворот... только открывает то что сокрыто.

Сказав это Ларрин дала дёру, а я размахивая букетом и грозя сестрице всеми возможными карами, начиная от надрать уши и заканчивая экскурсией в царство мёртвых, побежал следом. 

Сколько бы мы так бегали неизвестно, ведь на стороне сёстры была сама тьма скрывающая её, если бы не наткнулись на Миро и Шилу. Поняв у кого стоит искать защиты, моя драгоценная сестрёнка спряталась за Миро. 

– Миро, он мне уши грозит надрать.
– пожаловалась Ларрин. 

Я же в ответ на эти слова кинул в неё букет, который по нелепой случайности попал в руки к Шиле. 

– Ой, какие интересные цветочки.
– прошептала девушка. 

– Не нюхай!
– закричали мы в строем. 

Но было поздно Шии, вдохнула аромат дурмана и глупо захихикала. 

– Миро усыпи её, пока глупостей не наделали.
– сказал я. 

– Но у нас тут разговор важный был!
– возразил демон, с обожанием глядя на Шилу. 

– У сказал, усыпи!
– прорычал я. 

Друг посмотрев на меня с опаской, всё же погрузил Шилу в сон. 

– Ты как вижу глупостей уже натворил.
– буркнул Миро, беря на руки свою любимую. 

– Почти.
– признался я.
– Потом поговорим. 

– Жаль, что почти.
– вздохнула Ларрин. 

– А с тобой сестрёнка мы поговорим немедленно! 

– Ну, я пошёл.
– Миро решил уйти с поля будущей битвы.

Миро ушёл, а я посмотрел на сестру. Небеса ну какая она Повелительница тьмы?! Девчонка совсем, маленькая и глупая, лет через сто может и поумнеет, но не сейчас. Как на неё можно сердиться? Ближе, чем Ларрин у меня нет никого. 

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я постарался говорить строго: 

– Ларри, что за шутки с дурманом? Ты же знаешь, что не действует этот цветок только на Тёмных. 

– Но Данте... 

– Без но, сестрёнка. По твоей глупости, я едва не совершил ошибку. Ты предупредить могла, что решила подарить Злате, столь опасный букет? 

– Я специально, не сказала. 

Это признание сестры повергло меня в шок, вот же пакостница она и не жалеет. 

– Что? 

– Я специально не сказала. Если бы ты знал, то к Злате и на пушечный выстрел не подошёл. А я что тогда зря старалась?
– уперев руки в бока возмущалась моя сестрица.
– Нет, я ему помогаю, а он ещё и сердиться. 

Обиженно сложив руки на груди, Ларрин посмотрела на небо. 

– Мелкая ты ещё во взрослые дела лезть.
– сказал я, поняв, что раскаяния с её стороны не будет. 

– А вы два упрямых, осла! Любите друг друга и молчите. 

Сказав это сестрёнка развернулась и зашагала прочь. А я остался стоять, оторопело глядя в след Ларрин, пытаясь осмыслить то, что она сказала. 

– Лар, подожди!
– крикнул я и направился к сестре. 

– Что ещё не закончил ругать меня?
– хмуря бровки спросила сестрёнка. 

Я улыбнулся, глядя на неё, а в моей душе теплилась надежда на то, что сестра расскажет мне всё, что знает. 

Можно понять, что она догадалась о моих чувствах к Злате, ведь это наверное трудно не заметить. А вот её слова по поводу моей любимой ведьмочки, казались какими-то не реальными, но при этом вселяли веру.

– Ларрин, не веди себя как обиженный ребёнок. 

– Дети это вы со Златой. Один любит, так, что ничего вокруг не видит, и на стену лезть готов, но молчит о своих чувствах. И вторая не лучше.