— И посредника, — вставил я. — Он нашел меня для Уинго.

— Вы запамятовали упомянуть и об этом, — заметил Фастнот. — Не очень-то вы разговорчивы, мистер Сент-Ив.

— А что еще можно ожидать от высокооплачиваемого посредника, Фастнот? — посмотрел на него Деметер. — Или вы полагаете, что он будет выкладывать все, что ему известно, копам, которые, возможно, связаны с преступным миром, хотя и не носят трехсотдолларовые костюмы?

— Наверное, вы правы, — потупился Фастнот, — Нельзя требовать невозможного.

Я встал, налил себе виски и добавил воды, не спрашивая дорогих гостей, хотят ли они выпить.

— Что теперь?

— Вы хотите выслушать нашу версию?

— Кажется, я только что выслушал ее. Уинго задумал украсть щит, чтобы на всю жизнь обеспечить себя героином. Для кражи ему требовался соучастник, работающий в музее, и он пристрастил к героину охранника. Затем связался со Спиллейси, и тот подобрал двух помощников, мужчину и женщину, которые звонили мне. После завершения всех приготовлений парочку обуяла жадность, они накачали Уинго героином и организовали автомобильную аварию. Взяли командование на себя, а когда охранник принес щит, снесли ему полголовы. Спиллейси догадался если не обо всем, то о многом, пригрозил, что заговорит, если не получит большую долю, поэтому ему в горло всадили нож. А час или чуть более того в вестибюле этого отеля свое получил и Огден. Я не знаю, каким образом Огден их вычислил, да в сущности мне и нет до этого никакого дела.

— Это еще почему, Сент-Ив? — вкрадчиво спросил Деметер.

— Потому. Слишком много покойников, — я встал, прошелся по комнате. — Я откланиваюсь. Выхожу из игры.

— Опять он проявляет осторожность, лейтенант, — прокомментировал Фастнот.

— Похоже на то, — согласился Деметер.

— Вы можете найти кого-нибудь еще, — посоветовал я. — Из тех, кто обожает риск.

— Сядьте, Сент-Ив, — в голосе Деметера зазвучали стальные нотки. — Сядьте, и я объясню, почему вам не удастся выйти из игры.

Сержант Фастнот оторвался от подоконника и перекочевал к двери. Наверное, у него зачесалась спина, потому что он потерся о косяк, не сводя с меня глаз. Деметер же наклонился вперед, в правой руке тлела сигара, о которой оц забыл.

— Больше всего вам хочется, чтобы я положил бутылку шотландского в сумку и попытался выйти из номера, — заявил я. — Вот чего вам хочется.

— Перестаньте, Сент-Ив, — рассердился Фастнот.

Деметер посмотрел на него.

— А чего вы от него ожидали, сержант Фастнот? Я только что сказал ему, что выйти из игры не удастся, а вы подошли к двери и выглядите так, будто с удовольствием врежете ему по зубам, если он попытается покинуть номер. Сент-Ив имеет свою точку зрения, и мы должны ее уважать. После всех разговоров о жестокости полиции он просто не может думать иначе.

— Извините, — съехидничал Фастнот. — Я забыл роль, предписанную нам обществом. Разумеется, двинув ему в зубы, мы окажемся на высоте. А газеты запестрят привычными заголовками: Полиция отделала нью-йоркского посредника’в отеле или Вашингтонские копы разобрались с жителем Нью-Йорка в роскошном отеле.

Деметер важно кивнул.

— Фастнот, вы зарываете талант в землю. Вам самое место в отделе сношений с общественностью. Вы согласны, Сент-Ив?

— Просто не представляю, как там до сих пор без него обходятся, — поддакнул я.

— А теперь, — Деметер вновь откинулся на спинку и вспомнил про сигару, — я расскажу, почему вам нельзя выходить из игры. Вы не возражаете?

— В общем и целом нет, но не лучше ли начать с другого? Может, мне сперва объяснить, почему я хочу выйти из игры?

Деметер поощряюще махнул сигарой.

— Валяйте.

— Если ваши математические выкладки справедливы, из-за щита погибло уже четверо, и причина их смерти одна — они или знали, или догадывались, кто украл щит. Поэтому велика вероятность того, что тот, кто пырнул ножом нью-йоркского полицейского в вестибюле отеля Мэдисон, едва ли станет колебаться, когда представится случай навсегда отделаться от посредника где-нибудь в три часа ночи на пустынной дороге в Виргинии или Мэриленде. Даже если они предложат безопасный вариант, исключающий прямой контакт, все равно я останусь нежелательным свидетелем, из-за которого они будут просыпаться в холодном поту в пять утра, гадая, а не допустили ли они ошибки и не смогу ли я опознать их. Так вот, с такими людьми я не хочу иметь дела ни за двадцать пять тысяч, ни даже за пятьдесят. Выражаю уверенность, что вы меня поняли.

— Можете не сомневаться, — заверил меня Деметер.

— Тогда ясен и вывод: я выхожу из игры.

— Нет, — покачал головой Деметер. — Не выходите.

— Это почему же?

Деметер встал, не спеша подошел к окну.

— Вашингтон — забавный город. Совсем не такой, как Нью-Йорк или Чикаго, даже Филадельфия. Им правит горстка конгрессменов, а тот, кто имеет подход к этим конгрессменам, вертит и Вашингтоном. Улавливаете мою мысль, Сент-Ив?

— Улавливаю.

— Вы обратили внимание на вежливость этих парней из отдела убийств? Минимум вопросов, никакой суеты, хотя убили полицейского, мало того, иногороднего полицейского.