Я легла спать, как думала, навсегда, и тут начались кошмары. В огромном колонном зале, темном и тяжелом, я стояла с чашей какой-то вязкой охристого цвета жидкостив руках и "причащала" каких-то страждущих, которые шли вереницей-питоном. Сначала это были просто люди, потом у них стали появляться уродства, это были уже не люди, а жуткие существа с гнилостны­ми пятнами и признаками трупного разложения вокруг жадных, огромных разинутых ртов. В конце карлик был настолько чудовищным, что я просто вылила ему на головуостатки месива. В этот момент чаша превратилась в нечто, похожее на ржавую жестяную банку. На меня из-под каждой колонны поползли огненные пауки, несмет­ное количество. Они стали ползать по мне и жечь меня. Очень больно.

Потом я не помню. Утром, часов в 11, я открыла глаза и пережила ощущение полного облома. Так надо мной еще не издевались: окно, небо, солнце, облака! Не тут-то было! Стало останавливаться сердце, пошевелиться было невозможно. Сердце стучало громко, как колокол, и затихало. И вот в тот момент, когда сердце переставало биться, одна моя сторона говорила: "Ну, давай, еще чуть-чуть, еще капельку, и уже будет все..." А другая кричала: "Вызовите же кто-нибудь скорую!"

Где-то к обеду вернулся в комнату кто-то из тех, кто уехал домой до понедельника (дело было в студенческой общаге), вызвали скорую, промыли желудок, отвезли в реанимацию. Все, как положено. Из больницы скорой по­мощи в Минске меня отпустили домой (то есть в ту же общагу). В психиатрическую клинику не отвезли (возможно, определенную роль сыграло то, что я шла на красный ди­плом и считалась студенткой, подающей надежды), про­сто определили под наблюдение психиатра студенческой поликлиники, которую я быстренько обманула, сказав, что дура, раскаиваюсь, жить хочу и прочее.

Я почти неделю злилась и придумывала себе новый способ самоубийства, более надежный. Ощущала себя еще большим дерьмом, которое даже сдохнуть не может, но дерьмом гордым: ошибку надо было исправить самой!

Однажды ночью, когда я лежала и сочиняла очеред­ной план самоубийства, дверь открылась, в комнату вошла девочка-соседка, которая жила тремя пажами выше. Она наклонилась ко мне в темноте и сказала: "Иисус тебя любит".

Люди мои! Из меня хлынули слезы! Как я рыдала! Да, меня, этот сгусток дерьма. Он любит! Я бросила Ему вы­зов, я плюнула Ему в лицо, я отвергла Его — а Он не дал мне погибнуть за все это!..

Знаете, этот опыт нельзя аргументировать логически. Его можно пережить и прочувствовать. Это была самая настоящая встреча с Богом, с милосердным Богом. Ло­гические доводы мертвы, разговоры бессмысленны. Но вот Бог явил Себя — и сразил.

Конечно, потом мне очень хотелось соответствовать этой Любви. Я поняла, что я не сгусток дерьма изначаль­но, что во мне есть замысел Божий, моя душа. И я не имею право растоптать его. Иначе тогда я действитель­но буду лишь сгустком собственных испражнений, место которому среди тех гнилостных уродцев.

Даже если мы не верим в Бога, Он в нас верит».

Елена, 38 лет

Большинство думающих о самоубийстве очень внима­тельно относятся к поиску идеального способа его соверше­ния. Не очень болезненного, надежного и по возможности эстетичного.

Это действительно важный вопрос. По статистике Всемирной организации здравоохранения из 20 самоубийств достигает цели лишь одно. А если учесть, что в статисти­ку попадают только зарегистрированные случаи, реальная «эффективность» суицида — не более 1—2%. Сколько среди оставшихся 98—99% после попытки суицида становятся инвалидами и хронически больными людьми, статистика умалчивает. Но очевидно, что вероятность стать инвали­дом после попытки самоубийства в десятки раз выше, чем вероятность умереть.

Что же касается эстетики, думающим о суициде дале­ко не безразлично, что станет с их телом после самоубий­ства. Психически здоровому человеку не может быть без­различно, каким его увидят близкие да и незнакомые люди, так как это впечатление будет последним и запомнится больше всего.

Материалы этой главы подготовлены исключительно для людей, которые хотят покончить жизнь самоубий­ством. Впечатлительным людям, несовершеннолетним, беременным, больным, а также ради любопытства чи­тать эти материалы настоятельно не рекомендуем.

Часто самоубийце смерть представляется, как невеста в белом платье и прекрасная избавительница от тя­желых страданий. Некоторые думают, что суицид — это по-своему героический и красивый поступок. Человек представляет себе, как те, кто знали его, будут вспоми­нать его хорошие поступки и горевать: «Почему человек ушел из жизни? В чем наша вина?..» Вокруг красивого гроба друзья, родственники, враги, все рвут на себе во­лосы от того, что не уберегли и не сохранили, а само тело благоухает, и только гламурная струйка крови из уголков губ течет по бледному, прекрасному лицу.

Очень жаль таких людей. Вот уж воистину «не ве­дают, что творят». Вот что на самом деле происходит с людьми при использовании различных способов са­моубийства.

Отравление

В 1944 году известная голливудская актриса Лупе Велес, которой было тогда 36 лет, решила покончить жизнь самоубийством. Будучи человеком творческой профессии, она придумала такой сценарий, чтобы кра­сиво умереть в расцвете красоты и славы. Она окружила постель цветами, помылась, надела свое любимое голу­бое неглиже. Запила дорогим коньяком кучку таблеток и легла на роскошное ложе. Дальше все пошло не по сценарию.