– Ладно, уйду в запой недельки на две, тогда не то, что они, я и сам себя не найду до окончания процесса.

– Пока ты нам нужен в нормальном состоянии.

– Эгоисты, а потом пусть друг спивается, пусть его опять с работы выгоняют. Я так могу оказаться на самом дне общества, и вам всем будет очень стыдно! Или я могу замерзнуть где-нибудь в подворотне и тогда стану являться вам по ночам в кошмарных снах.

– Сейчас лето, а к холодам мы тебя найдем и вылечим.

– И на том спасибо. Игорек, а к чему ты так фигурно звездочки разложил?

– Как?
– Игорь, подошел к шкафу и увидел, что лежавшие в ряд звездочки несколько расползлись, впрочем, причиной могла быть вибрация от аудиокомплекса продвинутого молодого соседа, поэтому Игорь не стал комментировать ситуацию, а просто снова выстроил странные объекты в ряд и повернулся к Михаилу.

– Как обозначили конкуренты лицо нас всех интересующее?

– Астроном.

– Ну, и мы также будем его величать, во избежание путаницы и разночтений.

– Ага, в рапортах, донесениях и отчетах. Интересно откуда он тут нарисовался, этот Астроном? И к чему все эти изыски? Он желает влиять на обстановку в стране? Или, может быть, просто выпендривается?

Тимофей вальяжно развалился в кресле Игоря.

– Это ты слишком много вопросов задал и слишком сложных, - вздохнул Игорь то ли по поводу занятого места, то ли по поводу очередного тупика в расследовании.
– Наверняка, акция требовала времени для подготовки, но если Астроном не новичок, а именно такое впечатление и складывается, то нечто подобное, хотя бы по серийности, должно было быть и раньше.

– Так можно всю жизнь в архиве прокопаться...
– махнул рукой Михаил.
– И погибнуть под завалами пыльных бумажек, не отыскав нужного эпизода. Хотя бы национальность мы можем предположить?

– Только предположить. Он хорошо знает страну, столицу, ситуацию и наш бомонд, правда это не означает, что он в него вхож.

– Значит наш парень, родной, советский.
– Подытожил Тимофей.

– Вовсе не обязательно, он мог просто изучить обстановку.

– С тобой не интересно, только за что-нибудь ухватишься, так ты сразу все построения разваливаешь. Уверен я, что это наш человек и к этим всяким вашим НИИ отношение имел. Просто, долго дома не появлялся, тут прибыл и ужаснулся падению нравов... Я и то ужаснулся, хотя картина вроде привычная.

– Все просмотреть, конечно, не реально... но, если попытаться отобрать большие серии, подобные нашей. Созвездия обычно включают в себя несколько ярких звезд, значит от видных людей, точнее жертв, нужно и отталкиваться.

Игорь, нахмурившись, перелистывал память, но ничего подходящего подыскать не мог, да и не интересовался он никогда подобными происшествиями. Тимофей из кресла подниматься не собирался.

– А сколько их всего, светил этих?

– Звезд? Много, и вряд ли их когда-нибудь сосчитают все. Их же бесконечно много.

– И они хаотично расположены?

– Откуда такие познания?

– Соседскому пацану помогал домашнее задание делать. Я в нашем подъезде считаюсь человеком образованным. Так если хаотично, то значит более-менее равномерно, как газ?

– Ну? В чем проблема то?

– Тогда небо ночью должно быть освещено равномерно!?

– Ну, да... это парадокс Ольберса.

– Ты мне не эрудицией блистая, а дай внятное разъяснение!

– Это если бы все звезды светились одновременно... а они имеют свойство 'рождаться' и 'умирать'. Света тех звезд, что 'живут' сейчас, недостаточно для заполнения всего пространства.

– Значит это так изначально - звезд много, а толку мало!?
– поджал губы Тимофей.

– А еще, Тима, есть 'Темная материя', это которую не видно, так она по массе больше видимой, т.е. излучающей свет.
– Игорь выжидающе прогуливался возле своего кресла.

– Тут ничего удивительного, обычная бытовая философия - обслуживающего персонала больше чем всяких 'светил', но видят только то, что блестит.

– А созвездий всего сколько?
– Михаил похлопал себя по карманам, ища зажигалку.

– Ты вообще в школе учился? Восемьдесят восемь созвездий, на столько участков разделено звездное небо.

– Стоп! 88... это цифра нам уже встречалась.

– 88 - это число, а цифр всего десять от ноля до девяти.

– А про какие огромные цифры говорят тогда наши правители?

– Не знаю, самая большая цифра, это девять, с начальной школы всем должно быть известно. Хотя на восьмерку чернил уходит больше.

– Значит не всем. Так вот, я про этот дурацкий 88 юбилейный выпуск... Это поцелуй, или число созвездий? От чего плясать?
– Михаил смотрел уже не просто вопросительно, а как-то растерянно и могло показаться, что отчасти даже жалобно.