Шрифт:
Кто-то очень больно бил его по щекам. Стерлигов неуклюже пытался отвернуться, но всякий раз, когда он отворачивал голову, беспощадный истязатель моментально ударял еще сильнее по другой щеке.
– Хватит!
– всерьез возмутился он, но вместо членораздельных звуков с трудом выдавил из себя неразборчивое бульканье, хрипенье и сопенье.
– Опять в лодке?
– но попытка пошевелиться вызвала новый приступ судорожного кашля, исторгнутого из собственных легких, и профессор огляделся, насколько смог.
Две пары глаз: суровые - Сысоя и добрые Любавины смотрели на него сверху. Сам Пал Палыч лежал скрюченный на днище лодки, неудобно поджав ноги, застрявшие под низким сиденьем. Пирамиды, жаркий Египет, Жрец оказались обычным обморочным видением, и Стерлигов огорчился этому факту, ведь он всерьез поверил, что остановил излучение энергетических маяков и отвел беду от Земли.
– Что со мной?
– Лодка перевернулась, - виновато сказала Любава.
– Вы уж извините нас, мы-то люди привычные, озерные, а вы чуть не утонули.
– Нет уж, пусть отвечает!- сурово вмешался Сысой.
– Кто, откуда, зачем приехал? То дорогу на Светлый остров спрашивает, то тонет, то сухой из воды является.
– Не пугай человека!
– пыталась смягчить суровый тон мужа Любава, видя, как их гость стал судорожно ощупывать свой абсолютно сухой плащ.
– Я тонул?
– Не видели мы! Перевернулись, как лодку волной - громадиной накрыло, но сразу и выплыли. Смотрим, тебя нет, только нырять собрался, а ты из воздуха нарисовался, сухой, словно и не тонул. Чертовщина!
– сердито и глядя в сторону, буркнул Сысой.
Стерлигов вздохнул с облегчением, Значит, не падал в обморок, не тонул, а действительно побывал в Египте. Другое дело, каким образом он мгновенно там очутился, и что сейчас сказать разбушевавшемуся Сысою, вон как недоверчиво на него поглядывает. Несмотря на холодную погоду, профессора прошиб пот, словно бы он вновь очутился посреди жаркой пустыни. Стерлигов машинально стал искать в карманах носовой платок. Скомканный носок, вытащенный из недр глубокого кармана, привел Сысоя в состояние тихого, еле сдерживаемого бешенства,
– Вот! Еще это незнамо откуда взялось!
– С острова ты их привез, сказал, туристы забыли - мягко и успокаивающе сказала Любава. И продолжила, обращаясь к нему же,
– Буря кончилась, доплывем до Светлого?
Сысой молча взялся за вёсла. Любава подала руку Стерлигову, тот с трудом вытащил затекшие ноги из-под сиденья и сел лицом в сторону поселка, спиной к супругам. Мерные шлепки вёсел по спокойной воде, плавное укачивающее движение лодки, хмурый пасмурный день подействовали лучше всякого снотворного, и профессор задремал, утомленный чередой событий, непредсказуемых и необъяснимых с точки зрения элементарной логики. Сысой иногда задевал его локтем при размашистом гребке, и тогда профессор вздрагивал, оглядывался и снова погружался в вязкую полудрему.
– Погляди, Любань, тучи нет сзади? Что-то темнать стало быстро, - услышал он в полудреме голос Сысоя и проснулся окончательно.
Туча была, она висела прямо над лодкой и странным образом перемещалась: замирала на минуту, другую в одном месте, потом бесследно исчезала и появлялась уже метрах в десяти ниже и дальше от прежнего положения в пространстве, все ближе и ближе к лодке.
– Сысо-о-о-й!
– истошный крик Любы врезался в уши звуком пожарной сирены, и профессор увидел двойников, себя и своих путников в полупрозрачном сером коконе, который опустился на воду прямо пред ними.
Глава 6. Раздвоение
Кокон светился и пульсировал так часто, что с первого взгляда сложно было рассмотреть, что же находится внутри этой полупрозрачной, переливающейся серым капсуле. Сердце Стерлигова сжалось щемящей ноткой: он припомнил подвал с подобными образованиями, внутри которых лежали замороженные и лишенные воли люди, чьим сознанием овладели двойники из чужого мира.
Нечистая сила!
– взмахнул Сысой веслом.
Нечистая сила повела себя весьма странно. Капсула стала сильнее мерцать и бледнеть. Изнутри прорывались сдавленные звуки мычащих коров и блеящих овец, а кругом словно выли свирепые голодные волки.
– Измученный хождением во времени туда-сюда, Стерлигов уставше сказал, - там люди, - и еле успел перехватить руку Сысоя, размахнувшегося снова.
– Погоди, там и вправду что-то просвечивает, - подала голос Любава.
– Мать честная! Да что это?
– присвистнул и тут же приглушил свист, оглянувшись за борт лодки, Сысой.