Измученная Герда плелась в хвосте колонны. Тишину мертвого города нарушал только шепот ветра в ветвях и шаги рейнджеров. Девушка чувствовала себя отупевшей от всего, что свалилось на нее за последние часы. А ведь еще предстояло считать информацию с чипов погибших игроков. А потом - запустить аналитическую программу, чтобы найти и зафиксировать отличия между исходными версиями программ нагов, саблезубов, восставших мертвецов и новой программой, что повела биоформов на смертельную схватку с людьми. Так же надо было выяснить, почему не сработали "хвосты" игроков.

Неймер телепатически связался с Фосерри и доложил, что в храме Эруны обнаружился нуль-транспер, через который, очевидно, выжившие игроки и покинули Шарнатт. По словам Неймера, припасы в кладовой храма остались нетронутыми. Видимо, ночные эльфы не сидели в осаде долго и ушли через телепорт почти сразу. Пренебрегать возможностью сытного ужина и безопасной ночевки не стоило. Накрыв тела погибших космолетчиков дерном и поставив на него памятную плиту, спейс-рейнджеры направились в южную часть Шарнатта, где и находился храм.

Фосерри шел рядом с Гердой. Он хотел поговорить с ней, но видел, что сейчас, возможно, не лучший момент для беседы. Когда Дэззуо и Кортасар двигались по изящному мостику, соединявшему берега озера и многочисленные острова, Герда ощутила потребность высказаться.

– Они не должны были погибнуть, - сказала она.
– Но они все мертвы. И я чувствую себя причастной к их ужасной смерти. Софт для биоформов писала не только я. Мы работали большой командой. Но все равно.

– Труди, - произнес Дэззуо.
– Но ведь вы разрабатывали программы для боевых машин, которые используются в войнах на Земле. Для оригиналов всех этих нагов и саблезубов. Для тех биоформов, которые предназначены для убийства людей и которые занимались именно этим. Разве вы еще тогда как-то не решили этот вопрос для себя?

– Война - это такая игра, в правила которой входит твоя возможная смерть, - ответила Герда.
– И если ты идешь на войну, ты принимаешь эти правила. Но в правила лунных игр смерть участников не входила!

Фосерри покачал головой.

– Кстати, о правилах игры, - сказал он.
– А этот человек, чье место в проекте вы заняли так недавно... Тот, который погиб в результате несчастного случая... В его поведении в последние дни перед смертью не было ничего странного?

– Не знаю, - пожала плечами Герда.
– Его никто не видел. Саджо подцепил какой-то особенно приставучий грипп, и две недели проболел. Я звонила ему. Компания обещала обновление в боевых системах мира Войны и Ненависти. Саджо как раз работал над этим. Когда Рон заболел, проект отдали мне. У Рональда уже были кое-какие наработки. Но я с детства не доедаю куски, надкушенные другими. Я сообщила Саджо, что не буду доделывать его программу, а сделаю свою. Рон с радостью согласился, расспрашивал меня о моем проекте - святовоинах. Голос у него был другой, чем обычно. Но такое ведь случается, когда болит горло.

Фосерри и Герда миновали мост и оказались в Храмовых Садах, расположенных на небольшом островке в самом центре озера. Деревья еще не оделись листвой. Крохотные зеленые листочки только проклюнулись из почек, накинув на ветви ажурную зеленую сеть. Воздух был напоен ароматом смолы, к которому примешивался сладкой запах разложения. Здесь трупов было меньше, чем в других частях города. Драться тут было особенно некому - в Садах обычно находилось несколько жрецов да игроки, пришедшие отдохнуть и собраться с мыслями.

– Разумеется, - задумчиво проговорил Дэззуо.
– И Рон узнал, какая именно новинка будет запущена в игру.

– Вы думаете, что Рон с ними?
– спросила Герда.
– Что это ДТП, в котором он якобы погиб - инсценировка?

– Я думаю, что Рон мертв, - спокойно ответил Фосерри.
– И умер он самой мучительной смертью, какую только может испытать человек. Этот гетейне, что противостоит нам, выпил его духовную сущность. Все его знания и навыки. А пустую, ненужную ему оболочку гетейне аккуратно уничтожил, чтобы не вызывать подозрений. Теперь он может и умеет все, что умел Саджо. И даже больше. Гетейне талантливы и быстро обучаются.

Герда зябко передернула плечами:

– Но зачем он это сделал?

– Не знаю, но скоро собираюсь узнать, - ответил Дэззуо.
– Гетейне иногда поступают парадоксально. Но они не безумны.

– Вы знаете, мне кажется, я видела его истинное лицо, - вспомнила Герда.
– Когда он понял, что не может управлять мной, он рассердился, и...

– И?
– подтолкнул девушку Дэззуо.

– У него зеленые глаза и нос... такой..

Она сделала жест, словно хотела изобразить излом антикрыла на сверхзвуковом самолете.

– Я понял, спасибо, - кивнул Фосерри.

Сумерки сгущались. На мосту, по которому спейс-рейнджеры покидали Храмовые Сады, зажглись фонари. Система жизнеобеспечения Шарнатта уцелела. Было что-то невыносимо жуткое в этих фонарях, освещающих улицы мертвого города. Ведь их свет был больше никому не нужен.

Или почти никому.

В мягком свете фонарей Герда вдруг заметила, что на шее у Фосерри есть татуировка. Из-под высокого форменного воротника выглядывала лишь малая часть, напоминавшая лепесток цветка или острие копья. Основная часть рисунка должна была находиться в основании шеи и на плече Дэззуо. Герда озадаченно перевела взгляд на лицо Фосерри, только сейчас обратив внимание, какие чувственные у него губы. "Он чертовски сексуален", подумала Герда и удивилась своей мысли.
– "Он из тех редких мужчин, кто на самом деле любит заниматься сексом. Только он скрывает это, прячет, как Тимур прятал Колдгриф под плащом...".