Самый рослый спросил:

— Не страшно? Девушка, вы тут совсем одна?

— Нет, — ответила она и натужно рассмеялась, — уже не одна, теперь я с вами.

Парни переглянулись, а она чуть отошла от трубы и показала браслеты наручников. Понимала — все равно с минуты на минуту сами заметят.

— Поможете мне?

Пробежался шепоток изумления, а затем посыпались вопросы:

— Кто это тебя так?

Девушка попала в затруднительную ситуацию, пацаны!

— А если не поможем?

И наконец главный:

— А что нам будет, если мы тебя отстегнем?

Они были настроены добиться. Вряд ли кто-то из них предполагал, что она без колебаний предложит себя. Один сразу же отказался участвовать, оставил друзьям перочинный ножик и ушел. Трое других нерешительно переглядывались.

Вот они — звери, еще несколькими минутами ранее готовые растерзать жертву, стояли растерянные, не зная, как насиловать ту, которая ничуть не против.

— Да ладно, — пробормотал лопоухий, рассматривая замок на браслетах, — отстегнем, конечно.

Пока он возился с наручниками, она сделала минет двум другим.

Позже они поехали к лопоухому на квартиру и там накурились, устроив групповуху.

С этими ребятами она и по сей день частенько встречалась. У них всегда была наркота и выпивка.

После того случая она заготовила целую речь для Ювелира. Его поступок уязвил ее, полгода она бесконечно думала об этом, мысленно проговаривая то, что ей хотелось высказать. А увидела его спустя год и забыла все слова.

Ювелир сидел за столиком «Rock Cafe» в клубах дыма и разноцветных огнях подсветки. Бесс подсела к нему. Он заказала ей выпивку. Случай с наручниками не вспоминал, вел себя как ни в чем не бывало.

Она не осмелилась заговорить о прошлом и, не зная что сказать, спросила:

— А почему «Ювелир»?

— Потому что занимаюсь огранкой.

— Работа?

— Призвание.

Девушка ничтожно мало знала о нем, практически ничего. О себе он, как и большинство бывших заключенных, говорил редко и мало.

Они недолго посидели в кафе, а потом гуляли по городу, разговаривали. На дворе стояла золотая осень. Бесс казалось, это самый замечательный день в ее жизни.

Ювелир задавал вопросы. Они не имели ничего общего с тем, что обычно интересовало ее любовников: «Сколько лет?», «Кем хочешь работать, когда вырастешь?», «Какой любимый цвет?», «С кем встречалась до?», «Какие фильмы и книги нравятся?»

Он спрашивал: «Что есть справедливость?», «Где грань между добром и злом?», «Почему победителей не судят?», «Как использовать нравственность?», «Правдива ли ложь?», «На какие преступления толкает жалось?».

Она была с ним как жемчужина в своей ракушке, чувствовала себя уникальной. И ей это безумно нравилось.

На Банковском мостике он усадил ее на пьедестал со сфинксом и, обхватив лицо ладонями, долго смотрел в глаза.

— Я горжусь тобой, — в конце концов сказал он.

Его признание так потрясло девушку, что та не могла вымолвить ни слова. Гордость переполняла и ее, заставляя сердце неистово биться в груди.

На прощание он ее поцеловал. Не как любовник, как отец — в лоб.

Она держалась за лапу крылатого льва, стертую от прикосновений тех, кто загадывал подле сфинкса желания, и у нее от счастья кружилась голова. Бесс смотрела вслед единственному мужчине, который пробуждал в ней чувства, нечто сильное, неповторимое, и ей хотелось прокричать ему что-то вслед. Но что именно?

Через несколько дней она узнала, что его посадили. Если бы он только позволил, то сочла бы за честь навещать его в тюрьме, носить передачки. Если бы позволил, жила бы ради коротких встреч с ним. Но через кореша он передал ей: «Если ты будешь мне нужна, я найду тебя».

Три года от него не было никаких вестей. И вот теперь он нашел ее.

Бесс покачнулась на носках высоких сапог. Ювелир жестом пригласил следовать за ним.

— Мы не опоздаем к началу гонки?

Девушка ступала чуть позади, глядя на серебристые волосы, укрывающие плечи. Он замедлил шаг, повернул голову и устремил взгляд желтых глаз на золотистый купол Исаакиевского собора. Темная Нева вся состояла из блестящих полосок — оранжевых отражений фонарей и более бледных, белых и голубоватых — от окон.

— Люблю этот город, — задумчиво промолвил Ювелир.

— И ты тоже? — удивилась Бесс. Перед глазами предстал образ златовласого вампира с хрустальными холодными глазами.

Мужчина резко взглянул на нее, лицо его точно окаменело, а затем уголки губ дрогнули, образовав вокруг рта трещинки морщин.

— Есть в нем особое очарование. Самый северный из крупнейших — город мира, охраняемый тремя ангелами. Первый — золотой, венчающий шпиль Петропавловского собора, он держит вытянутой вверх пустую руку с невидимой трубой, что известит о конце света. Второй — бронзовый, на Александрийской колонне, в его руке меч, он бич всех предателей и изменников, угождающих городу. И третий — когда-то серебряный ангел с крестом, теперь черный с пустыми руками, на куполе церкви Екатерины Великомученицы — хранитель морских путей. Петербург — притон «Шестидесятая параллель» для талантов, одни большие врата, ведущие в другой мир. Прекрасное место для тех, кто хочет прикоснуться к вечности. «Град Антихриста» его называли.