Митька удивленно посмотрел на Прохора и ответил:

– Я такой иконы тут отродясь не видывал. Хотя, может поп Пафнутий прячет ее где-нибудь под алтарем, и достает в особых случаях, когда ему за это денег заплатят... Слушай, дед, чем это от тебя так гадостно смердит?

Старичок поднял руку с тростью, понюхал себя под мышкой и сказал:

– Да ничем вроде не воняет. То тебе кажется.

– Эй, дедок, а ты откуда идешь?
– вступил в разговор Прохор.

– Из села Ротозадовки, - ответил тот и опустил руку.

Митька тут же пихнул локтем Прохора в бок и заметил:

– Вишь, Прошка, не над нами одними боженька веселится.

– Да погоди ты, - отмахнулся от него Прохор.
– Что-то, дед, не слыхивал я о такой деревне.

– Да ну?
– удивился старичок.
– В наших краях ее все знают. Она находится между Свистопуковкой и Косорыловкой, и в ней шьют хорошие пуховые подушки, которые на всю округу славятся. На правом берегу реки Вятки...

Ерничанье Митьки происходило от неведенья, и боженька не имел к названиям деревень никакого отношения. Все объяснялось достаточно просто.

Только в восемнадцатом веке Екатерина Великая приказала проводить переписи населения цивилизованно. До этого любая перепись (впрочем, как и сбор недоимок) производилась с использованием воинских команд, которые изнуряли население постоями, а, бывало, и откровенными грабежами. Таких мероприятий боялись не только крестьяне, но и сами помещики. Чиновники, входившие в состав этих команд, требовали к себе почтения и в зависимости от оказанного приема составляли документы. Среди этих государевых слуг встречались и юмористы. Барин, плохо потчевавший чиновника, иной раз спустя несколько лет после проведения переписи с удивлением узнавал, что в государственных бумагах его милая Дондуковка теперь называется Свистопуковкой. А на Руси испокон веков существует нерушимое правило: что написано пером - не вырубишь топором. Так и появлялись на карте страны всякие Дристоедовки и Косорыловки. И предкам помещика Двоепупова еще сильно повезло, что чиновник переназвал их деревню именно так. Потому что бывали случаи похлеще, типа деревни Мудозвоновки, расположенной в соседнем уезде...

– И что тебе у нас надобно?
– поинтересовался у старичка Прохор.

– Ох, - вздохнул дед и неожиданно уселся прямо на землю, сложив при этом ноги по-басурмански.

Он снял с плеча мешок и поставил его на землю. Мешок мелодично звякнул и Митька, насторожившись, облизал языком почему-то враз пересохшие губы. Дедок внимательно посмотрел на Прохора и спросил у него:

– А ты, мил человек, не из солдат ли будешь?

– Ну, из солдат, и что?
– ответил Прохор настороженно.

– А это кто?
– старичок указал пальцем на Митьку.

– Зять это мой, - глядя исподлобья, пояснил Прохор.

– Вот вы-то мне как раз и нужны. Не напоите случаем путника усталого?
– взгляд дедка уперся в ворота дома.

– Отчего ж не напоить, - Митька никак не мог оторвать глаз от мешка странника.
– Пойдем-ка в избу, дед.

В доме старичка пригласили к столу, но тот отказался участвовать в дальнейшем опустошении ведерной бутыли, и потому ему дали кружку простой чистой воды. Напившись, дед принялся рассказывать:

– А кличут меня Афанасием. Я из однодворцев. Завсегда вольным был. И хозяйство у меня в порядке. Два года назад померла моя старая жена, и я решил жениться заново. Взял себе молодую вдову. Сыграли свадьбу. Жили себе и жили. Но по весне захотелось ей сходить в вашу деревню. Бабы рассказали ей про какую-то чудотворную икону, которая не только лечит все недуги телесные, но и укрепляет душу женскую. А у нее стало правое колено болеть. Ну, я и отпустил ее. Сходила она и вернулась довольная и веселая. Сказала, что икона сильно помогла и теперь ее сердце поет, а нога не болит. Но через несколько месяцев - бац! Животом ее выперло! Представьте себе - брюхатой стала!

– Что же здесь плохого?
– спросил Прохор.

– А то, что еще десять лет тому назад я, спасаясь в лесу от волков, залазил на дерево и один из этих подлых зверей мне детородный орган откусил!

– Га-га-га!
– заржал Митька!
– Зачем же ты тогда второй раз женился? Ой, не могу!

– Как это, зачем?
– возмутился дедок.
– А хозяйство? А еду мне готовить?

– Бедная баба!
– вздохнул Прохор.

– Но-но-но!
– строго сказал дед.
– Назвался груздем - полезай в кузов. Силком никто ее замуж не тянул!

– А может, икона сделала ей беспорочное зачатие?
– икая от смеха, поинтересовался Митька.

– Дурак ты, - сказал дед.
– Такое только у иудеев было. Да и то - всего один раз.

Митька, перестав смеяться, вдруг набычился и грозно спросил:

– Ты что, старый мерин, хочешь сказать, что Исус иудеем был?

Дедок, посмотрев в налитые кровью митькины глаза, успокаивающе выставил вперед ладонь и попросил:

– Остынь. Это к делу не относится.

– Как так не относится?
– Митька явно хотел подраться.