Впереди показались дымки поселка, молодые березки, тесно посаженные вдоль дороги с двух сторон по улице. И дверь на крыльце знакомого дома была открыта. А ощущалось Андреем такое, будто кто-то пробегает стороной от сосны к сосне, бесшумный. И, подходя к крыльцу, Андрей чувствовал, что смотрят ему в спину и вместе с ним вслушиваются в звучание скрипки.

На крыльце под крышей, на перекладине, Андрей нашел ключ от двери и ключ от веранды. Андрей постоял на крыльце, не оглядываясь надел шапку и отпер дверь в квартиру, что по коридору справа. А за дверью слева гремели шумные голоса и хлопали тысячи ладоней, в то же время еще играла музыка. Можно было понять, что там смотрят хоккейный матч и слушают одновременно приемник.

Заснул Андрей спокойно и видел то, что его окружало. Дорога, озеро, снега, квартира в деревянном доме, пустом на время командировки друга. И книги по полкам, постегивание ветвей за стеной, на веранде. Все звучало в этом деревянном доме, слышно, как мороз ходит по соснам, как вытекает ключ под горой в Сороть. И уж конечно слышно, как отбивает час за часом в колокол время. Отбивает кто и в какие колокола? Может, время всегда течет именно так, что каждый час отбивается звучно? И только там, в городе, среди шума и скорости действий, событий, совсем его не слышно. Там только слышишь будильник, и вскакиваешь, словно тебя подхлестнули. А когда спишь, то ничего не видишь и не слышишь, только чувствуешь, что продолжаешь бежать. И чувствуешь, как ноги работают во сне и работают руки.

Давайте идите сюда — и хруст ветвей, и поступь мороза, и течение ключа, и течение дороги! И синие длинные тени, ползущие по снегам, и заячий след поперек теней. Только зачем этот грохот, кому это нужно в полночь сидеть и слушать приемник, сидеть и смотреть, смотреть не уставая телевизор? Надо иметь хорошие нервы, чтобы смотреться в телевизор и одновременно слушать приемник. Хорошо бы купить этому соседу еще телевизор и еще приемник. И купить магнитофон. Лишь бы только отмахнуться от этих звуков.

И Андрей отмахнулся. Он остался среди леса на дороге, что течет через гористый сосняк. Слитки, скорее же хлопья, снега среди хвои перебирает ветер. Те рассыпаются по воздуху, а потом долго в воздухе висят. Теперь здесь и там воздвигаются по лесу хоромы, из блеска и шелеста сотканы их стены. Но порой ветер налетает с силой, и хлопья падают на сугробы со звуком глухим и точным. Тогда кажется, что где-то далеко, за горой, скачут кони. И похоже, в ярком свете солнца будто сидит у дороги кто-то в куртке светлой, голубой косынке и держит в одной руке длинную полоску света. И раскачивает ее, и перекладывает с места на место между синими тенями сосен да елей. И другой рукой ее, эту полоску, расчесывает. Да, расчесывает большим гребнем из багряного легкого камня, который тоже светится и от него по лесу снизу вверх лучи да блики. Не знаешь, глаза нужно зажмурить или все же смотреть. А только зажмуришь глаза, проснешься.

Большое и высокое за окном утро. На яблоне раскачиваются снегири, смотрят в комнату. В комнате морозно. Пахнет свежими сосновыми дровами. Надо бы затопить печку.

А снегири переговариваются, покачивают головами. Ни дать ни взять зовут к себе, за дверь, на воздух. Под небо.

Чайник не остынет под полотенцем, и печка под задвижкой. Им обоим, да и комнате, скучно не сделается, если утро, светит в окно солнце, заглядывают снегири. Так что если человек и ушел, то все равно тут кто-то есть. А выйти под легкий иней берез вдоль улицы и в синеву неба — все равно что слышать, как иней рассыпается от твоего дыхания.

В лесу иней перебирает легкий ветер, и тот как бы освещает дорогу мелкой зернью. И в ярком свете солнца видно, что стоит кто-то на дороге впереди. И не уходит, а так себе шагает. В косынке синей, коротком пальто березового цвета, в валенках, похожих на сапоги. И чуть размахивает веткой в правой руке. Поднимает голову и смотрит на деревья, в небо. Стоит и словно ждет. Андрей замедлил шаг. Но все же шагал. И поравнялся с девушкой. Она подняла руку и перегородила дорогу веткой, не оглядываясь. Андрей остановился.

— Почему вы не идете дальше? — спросил девичий голос.

— Как же я могу дальше идти? — сказал Андрей.

— Хорошо. Идите.

Девушка убрала ветку.

Андрей продолжал стоять.

— Идите же, — сказала девушка.

— А вы стоять останетесь? — спросил Андрей.

— А мне все равно, — шевельнула девушка плечом. — Я могу стоять, могу идти.

— А можете и лететь?

— Могу и лететь.

Андрей наклонился, взял горсть снега, смял в снежок и бросил вниз, вдоль дороги. Снежок покатился далеко и поблескивал на солнце, рассыпая вокруг синеватые искры.

— Вот, совсем другое дело, — сказала девушка и побежала за снежком.

Девушка подхватила снежок и спрятала за спину. Андрей приблизился. Девушка швырнула снежок вниз по дороге.

— Теперь бегите вы.

Андрей прошел вперед, нагнал снежок и, не оглядываясь, коротко бросил его назад. Он слышал, как снежок был пойман и голос девушки произнес:

— А теперь лети!

Снежок высоко пролетел вперед. Он сверкал и словно таял. Упал на сосновую ветку. Та качнулась и подбросила его. Снежок подскочил и упал на ветку другую. Та его снова подкинула.